Читая сегодня колонку литературного критика и поэта-переводчика , наткнулась на любопытное рассуждение:
Беда моя не в недопустимой, якобы, резкости тона: джентльмен, знаете ли, никогда и никого не оскорбляет непреднамеренно.
Бабы в России, как известно, не дают, а «жалеют». Но литературному критику «жалеть» никого нельзя – если он, конечно, не баба.
И дело не в том, что ты пожалеешь, а тебя нет (это как раз не так – и метод взаимного жаления, оно перекрестное опыление, расцвел повсеместно).
Дело в том, что ты пожалеешь, - и другой критик пожалеет, и третий, - и не пожалеет только читатель.
Вернее, он пожалеет о том, что как последний дурак прислушался к твоей заведомо нечестной рекомендации.
Жалея писателя, ты становишься нечестен с читателем.
Да и с писателем, которого ты пожалел, тоже.
Ну, и, понятно, с его коллегами по перу, которых ты почему-то не пожалел.
Литературный критик должен быть верен читателю, а не писателю.
Литературный критик, верный писателю, - это не критик, а литобслуга.
Вот если поменять "литературного критика" на "редактора", а "писателя" на "переводчика", то получится, пожалуй, нечто очень созвучное моему мнению о переводах и их качестве.
_________________ Интересно, идут ли слонопотамы на свист... И если идут, то зачем?
А.Милн
|