AERIE Team

Выкладываю здесь, потому что он был написан под впечатлением неоконченного фанфика Hallyafae из соседней ветки и практически с той же мотивацией - осмысление мода. Правда, не Валигаровского, а Солафейновского. Дело в том, что сам мод мне очень нравится, и персонаж в нем тоже, но с самого начала во мне зародилось к нему некое антагонистическое чувство: философствующе-поэтический, танцующий, пристающий к каждому встречному книготорговцу Солафейн слишком уж сильно отличается в моем представлении от мрачного воина из основной игры.
Поэтому я села и переписала все с самого начала, по-честному - без стихов и танцев при луне.
Неоднократно помянутая модераторами человеческая орфография прилагается

I
- Убьешь меня, - произнес он утвердительно, без малейшего намека на вопрос. Негромко, но достаточно четко, чтобы его слова расслышала не только я, но и каждый из моих спутников – которым эти слова, по сути, и были адресованы. Это из-за них он понял, что я ищу его смерти. В противном случае я бы пришла одна.
Он не ошибался, на этот раз я действительно собиралась убить его.

То, что его прямые волосы были белыми, как молнии, и почти так же светились в темноте, а кожа отливала темно-синим, как сумеречное летнее небо, не было для меня ни странным, ни даже непривычным: такими же темно-синими руками почти каждый вечер перевязывала мне раны Викония, тоже дроу, родом из подземной страны Андердарк. Такие же светящиеся, лишенные пигментации пряди выбивались из-под ее капюшона, когда она торопилась или излишне вертела головой, и она испуганно заправляла их обратно, чтобы не привлекать внимание боящихся и ненавидящих эту расу жителей поверхности: когда мы встретились с ней в последний раз, мирные приличные горожане из лучших побуждений и пылких религиозных чувств собирались сжечь ее на костре. Разогнав толпу, я не рискнула больше отпускать Виконию одну.
Как и у нее, у него были острые уши, серебристо-розовые ладони, черные в сгибах локтей руки. И только различие черт лица да цвет глаз – у нее угольно-черный с тревожным красным отливом, у него прозрачный, серый – давали понять, что они не брат и сестра.
Даже не то было странно, что вот уже несколько дней я выглядела так же и, случайно глянув в зеркало, думала каждый раз – вот так я бы выглядела, если бы родилась под землей. Ко всему привыкаешь, особенно когда помнишь, что это не навсегда. Что это только чары, камуфляж. А то, что он не узнал бы меня на улице, встретив в обычной жизни, потому что кожа у меня светлая, а волосы каштановые, у меня бывают веснушки, и я сгораю на солнце. Тот, кто стал мне ближе всех, не знает, какая я на самом деле.
Не знает и теперь уже не узнает. Я убью его раньше.

II
Мы пришли в его город, чтобы мстить. Я шла по пятам своего злейшего врага, который два месяца держал в плену мою сестру Имоен; и пока я, разыскивая ее, безуспешно выспрашивала, вымогала, угрожала, раздавала взятки, проливала кровь, пытаясь хоть что-то узнать, о том, где она и жива ли – он два месяца, день за днем, измывался над ней в спецтюрьме для психически больных магов, не выпуская из стеклянной клетки диаметром в шаг, - планомерно, методично, с нечеловеческой жестокостью. Он называл это «тестированием способностей». Как она реагирует на электрические удары? На прикосновения к коже раскаленного клинка? На подвешивание на крюках? На укусы мелкой ядовитой мошки? На тончайшие ледяные иголки под ногтями? Когда он провел над ней последний из своих сатанинских ритуалов, она забыла, кто она и откуда. Она помнила только, что должна сопротивляться, и дралась, как бешеная кошка. За два дня до того, как я нашла ее, моя невинная, жизнерадостная двадцатилетняя сестра, которой только ромашки на лугу собирать, голыми руками убила двоих сокамерников, здоровенных мужиков тяжелее и сильнее себя вдвое. Одному из них, как рассказал мне перед смертью ключник этого заведения, она перекусила кадык. Зубами. Когда мы открыли клетку, разнеся дверь в стеклянную крошку, Имоен не узнала меня, она не реагировала на голос, она не могла идти – и первые дни мой добрый друг, здоровяк Минск, таскал ее на себе, перекинув через плечо, как вещмешок. Она теперь и весила не больше вещмешка.
- Нагружай ее, если хочешь спасти, - без особого сочувствия посоветовала Викония, закончив с первой медицинской помощью. – Давай поручения, любые, лучше посложнее. Иначе она навсегда увязнет рассудком в своем кошмаре.
Я нагружала, подсовывая ей трудные для заучивания магические свитки и самые заумные ловушки. Она когда-то неплохо стреляла из арбалета – мы раздобыли и арбалет, и я убедилась, что рука ее осталась тверда, несмотря на увечье. Но взгляд ее продолжал оставаться обращенным вовнутрь. Она больше не улыбалась, под ее глазами залегли черные тени. И еще она жутко кричала. Каждую ночь.
Так что к ее мучителю у меня был длинный счет, где был учтен каждый порез, каждый синяк, каждое сломанное ребро Имоен – и я собиралась выплатить его полностью, по-честному, без скидок. И когда Айреникус трусливо сбежал через ведущий под землю портал, отказавшись драться, я без колебаний последовала за ним.
К сожалению, он неплохо продумал план отступления. Здесь, в Андердарке, у жителей поверхности было только три варианта: быть убитыми в бою, быть принесенными в жертву и скормленными паукам либо прожить еще некоторое время в качестве рабов, постепенно погибая от цинги и отсутствия солнца. Мы несколько дней кружили вокруг города, но путь за ворота нам был заказан.
До тех пор, пока в своих странствиях мы не наткнулись на пещеру – убежище драконьей девы по имени Адалон.
Баал знает отчего серебристые драконы считаются средоточием красоты и доброты. Адалон не была красива, и ее узкие зеленые глаза ящера и зловонная пасть с кривыми острыми зубами длиной с мою руку от плеча до кисти были столь же отвратительны, как глаза и пасть любого другого дракона из этих мест. Может быть, ее серебристая чешуя как-то по-особенному переливалась на свету – но в ее пещере было темно, и в непроницаемом затхлом воздухе Адалон казалась просто огромным темно-серым куском горной породы.
Не была она и добра. Все, что ей было нужно, - группа наемников вроде нас, чтобы помочь ей вернуть яйца, пару будущих драконят, которых она высиживала в этой пещере – и которых мой предприимчивый враг выкрал у нее из-под носа, чтобы, угрожая уничтожением зародышей, помешать ей покинуть убежище. И тут нам повезло: в городе готовились к войне и ждали боевую партию из Чед Насада под командованием дроу по имени Велдрин, но точный состав группы и ее численность были неизвестны охране. Этой партией должны были стать мы. Под насмешливым взглядом Виконии Адалон превратила меня, Имоен и Минска в темных эльфов.
Это было никакое не наведение иллюзии, когда только кажешься окружающим другим, а в зеркале видишь все то же лицо и тело. Адалон совершила над нами настоящую, без дураков, трансформацию. Я даже чувствовала себя по-другому – гибкой, агрессивной, невесомой черной тенью с бурлящей внутри темной кровью, с белыми жесткими волосами, шелестящими при каждом движении. Собирая их в узел, я чувствовала руками острые кончики отросших ушей.

III
- Здесь власть принадлежит женщинам, - тихо инструктировала меня Викония из-за плеча. – Любой мужчина обязан подчиняться тебе беспрекословно, в противном случае ты имеешь право лишить его жизни без объяснения причин. В крайнем случае, заплатишь выкуп его хозяйке. Но не смей проявлять слабость. Не смей казаться неуверенной.
Имоен она приказала держаться у Минска за спиной и ни в коем случае не высовываться. Один ее робкий блуждающий взгляд мог загубить все предприятие. Даже в обличье темной ее волосы хранили природный светло-розовый оттенок.
- Стой! Кто идет?
Часовой возник ниоткуда, как материализовавшийся сгусток тьмы.
- Назови себя или умри, - кончик адамантинового меча фантастической красоты уперся мне в грудь. Как истинные дроу, мы теперь тоже были одеты в адамантиновую броню и вооружены адамантиновыми мечами – наследство спутников реальной Велдрин, чей коренастый темнокожий труп неприглядно гнил теперь под мостом в семистах шагах от ворот – и я не переставала изумляться изяществу исполнения и высочайшим боевым качествам оружия темных.
- Велдрин из Чед Насада.
Он вздернул густые белесые брови и перехватил меч поудобнее. Викония сзади ощутимо ткнула меня кулаком в поясницу.
- Если ты немедленно не пропустишь меня, тупой червяк мужского пола, ты очень пожалеешь об этом, - процедила я, глядя часовому в глаза.
Меч немедленно опустился, а ворота бесшумно распахнулись. Викония тихонько хмыкнула.
- Конечно, мистресс Велдрин. Добро пожаловать, мистресс Велдрин. Командующий Солафейн уже ожидает вас. Его можно найти в штаб-квартире Мужского Воинского Общества.
- Где она находится? – уточнила Викония.
- В северной части города, - угодливо ответил часовой. – Сразу за зданием Женского Воинского Общества.
- Не собираюсь я идти докладываться в Мужское Воинское Общество, чем бы оно ни было, - возмущенно прошептала я, минуя стальную ограду, ощерившуюся остроконечными пиками. На одной из пик повисла потемневшая от крови и разложения, но все еще узнаваемо светлокожая гномья голова с выколотыми глазами. – Мы ищем Айреникуса, а не собираемся принять участие в войне темных эльфов против... против кого они, кстати, воюют?
- Против светлых эльфов, естественно, - так же, шепотом, отвечала Викония. – Хочешь провалить легенду? Внутри города за нами будут следить, Велдрин. За каждым нашим шагом. Не явишься отчитаться о прибытии сегодня же – обвинят в дезертирстве.
- Солафейн же мужчина, разве не так? Значит, по вашим обычаям, это он должен ко мне явиться, чтобы удостовериться в моем прибытии.
- В данном случае действует воинская иерархия. Он командир местного гарнизона, а ты подкрепление.
- Что вы все время шепчетесь? – обиженно спросил Минск во весь голос. – Зачем ты нагрубила часовому?
- Я не грубила, - ответила я как можно сдержаннее. – Так было надо. Это был… пароль.
- Ничего себе пароль, - пробормотал он озадаченно. – Бу, ты слышал такое когда-нибудь?
- Тихо, - цыкнула Викония.
С еле слышным щелчком захлопнулись ворота за нашими спинами. Мы ступили на брусчатку рыночной площади.

Нам не пришлось даже заходить внутрь штаб-квартиры – огромной башни, уходящей шпилем вверх, под каменный купол города, вырубленного в скале. Оповещенный дозорными, командир гарнизона Уст Наты уже ждал нас у входа.
- Думаешь, тут обычная осада? – поинтересовался он вместо приветствия, насмешливо щуря сумрачные глаза. – Вечная попойка с редкими перестрелками и театр с борделем в нейтральной зоне? Наскучило в Чед Насаде, и решила принять участие? Спешу тебя обрадовать: мы ежедневно ведем борьбу за выживание. Сражайся или умри.
- Как обычно, - негромко ответила я.
Он был лишь немногим старше меня и на голову выше. Традиционные фиолетово-черные латы покрывали кривые царапины и вмятины разной глубины, а легкий искрящийся плащ явно магического происхождения делал его силуэт полупрозрачным и как будто зыбким. Удобно в бою, особенно при артиллерийской атаке, когда из-за дыма от падающих ядер и так почти ничего не видно. Дроу редко носят шлемы, и этот дроу не был исключением: тонкое лицо с серебристым шрамом на правой скуле выражало презрение и скуку. Напомнить Минску убрать шлем в вещмешок, подумала я. Виконии и напоминать не пришлось: на поверхности она не снимала шлема с забралом, чтобы как можно меньше случайных встречных видели ее лицо, а сейчас она сбросила даже капюшон накидки, впервые за долгое время с наслаждением подставив голову холодному подземному ветру.
- Мое имя Солафейн, я руковожу в Уст Нате нападением и обороной совместно с Домом Деспана, и хотя ты женщина – будь ты хоть трижды женщина, ты находишься под моим командованием. Ты здесь чужая, и ты здесь никто. Будь ты даже героиней Чед Насада – в чем я сильно сомневаюсь, иначе с чего бы тебе сбегать оттуда? – для меня твои подвиги ничего не значат, пока я не увижу тебя в деле и пока ты не докажешь свою преданность. Это понятно?
Я пожала плечами. Моей целью был Айреникус, и притязания местного командования и Дома Деспана волновали меня в самую последнюю очередь. Тогда я еще не знала, что по странной случайности мой враг выбрал себе в союзники верховную жрицу этого Дома.
- Что ты молчишь, онемела от расстройства? У тебя есть имя?
- Меня зовут Велдрин.
Меня не зовут Велдрин.
С другой стороны, при всем желании я не смогла бы выбрать псевдоним точнее. Викония рассказала мне по дороге, что «Велдрин» означает «тень».
- Ты жрица? Из какого ты Дома?
- Я воин.
Викония выдохнула сквозь зубы со страдальческим присвистом. Вероятно, я сказала что-то не то.
Солафейн пристально посмотрел на меня. Его хмурое лицо выражало почти что жалость.
- Вижу, раз носишь меч... Раненые в партии есть?
- Нет.
- А с ней что? – командир гарнизона безошибочно качнул светловолосой головой в сторону Имоен. Та, в защитном движении обняв руками хрупкие плечи, чуть раскачивалась из стороны в сторону, не сводя невидящего взгляда с выложенного переливающейся смальтой изображения паука под ногами.
- Психологическая травма.
- Эльфы пытали, - уточнила Викония.
Строго говоря, она не лгала.
Взгляд Солафейна чуть смягчился.
- Сволочи. Она хоть сама держится на ногах, видел я среди бывших пленных и не такое… Хорошо, Велдрин. Через час у входа в город получишь первое задание.
Он по-военному четко развернулся и скрылся за дверью Общества.

IV
- Тебе трудно было сказать, что ты жрица?! – яростно выговаривала мне Викония, с ожесточением подбрасывая уголь в костер. Она даже не смотрела в мою сторону, настолько отвратителен с ее точки зрения был мой проступок.
- Меч, - коротко напомнила я.
- Он бы не заметил. Он, как все мужчины, не замечает ничего вокруг себя. Шар тебя забери, надо было взять у меня посох!
- Почему я не могу не быть жрицей?
- Потому что ты женщина. Высокопоставленная женщина-дроу, не являющаяся жрицей – это очень странно. Это… ужасно. Неудивительно, что тебя изгнали из Чед Насада.
- Однако же нам поручили важную миссию.
- Да они просто не хотят рисковать своими воинами! – очередной кусок угля полетел в костер, рассыпаясь черными искрами. – Ты хоть понимаешь, против кого нас послали сражаться? Иллитиды – самые опасные существа подземных миров! Они… завладеют твоим мозгом, не поморщившись, что уж говорить об этих…, - она махнула рукой в сторону неподвижной Имоен и Минска, выползшего из палатки погреться. – У них и мозга-то нет. Счастливые, погибнут сразу. Еще неизвестно, может быть, эта их Фаэре и не должна вернуться живой!
Мы снова находились за городскими стенами и собирались здесь заночевать, хотя на поверхности, как объяснила Викония, был белый день. Я решила, что здесь все наоборот, даже время суток, но оказалось, что в пограничной Уст Нате действовал закон военного времени: все рейды на поверхность – ночью. Жрица богини Ллот, которую привел на встречу Солафейн, длинная, как пика, и страшная, как тролль, скрипучим голосом озвучила нам суть задания: Фаэре, старшую дочь Верховной Матроны Дома Деспана, взяли в заложники иллитиды, живущие к юго-востоку от ворот. От нас требовалось прибыть на место встречи с Солафейном не позднее чем через двенадцать часов и освободить заложницу. Из приказа ясно следовало, что наследница Дома Деспана должна вернуться не только живой, но и здоровой. За возможные увечья, нанесенные ей в плену, отвечать придется тоже нам.
- Мы будем драться утром? – почти осмысленным звонким голосом спросила Имоен. – Может быть, мне повторить какие-нибудь заклинания?
- Ускорение повтори, - попросила я. – Невидимость. Дезинтеграцию на всякий случай… Что против них помогает?
- Ничего, - буркнула Викония. – У них высочайшая сопротивляемость к магии.
Имоен зевнула, деликатно прикрыв рот ладошкой, и послушно полезла в книжку.
- А ты заметила? – внезапно вспомнила я. – Солафейн… он ведь тоже не в фаворе у Дома Деспана.
- Хочешь его, - бесстрастно констатировала Викония.
- Ничуть.
- Не смей мне врать! – неожиданно жесткий, короткий вскрик резанул ночной воздух, как удар хлыста. – Не смей мне врать никогда, особенно по мелочам! Я не слепая.
- Но я только...
- Я не слепая, - повторила она уже более спокойно. – Ты не думала, да. Но ты почувствовала – и не могла не почувствовать. Пойми, он же дроу, он создан для этого, - она презрительно скривилась, закатив глаза. – Его так воспитывали, чтобы его все хотели! Следующей же ночью ты можешь просто пойти и купить его, как вещь. За какие-нибудь жалкие… Тело. Тебе нужно тело.
- Если бы мне нужно было тело, то вон сидит вполне пристойное, - я качнула головой в сторону Минска. – Тренированное. С кубиками на прессе.
Великан расположился с противоположной стороны костра, небрежно бросив на землю меч (опять, бестолочь! а ведь этот двуручник стоил, как небольшое поместье!). Скрючившись в неудобной позе, Минск нежно нашептывал что-то собственному карману - в кармане у него жил хомяк Бу, объект его единственной и неподкупной привязанности.
Викония, недобро прищурившись из-под густых светлых ресниц, несколько секунд созерцала эту идиллию, обхватив руками в изящных серебряных браслетах узкие колени под сиреневым шелком накидки.
- Нда. Но безмозглое.
- А это имеет значение, если мы говорим о телах?
- Конечно. Он может… ну, что они там обычно могут, - она неопределенно махнула кистью, и браслеты тоненько зазвенели в знак согласия. – Но он не даст тебе главного: не будет желать тебя. Мечтать. Вожделеть. Это все равно что с големом. Да он и есть голем. Тупой и послушный.
- Не знала, что ты его так презираешь.
- Это что-то меняет?
- Раньше ты не возражала против его компании.
- А с чего мне было возражать? – длинная тонкая бровь иронично изогнулась дугой. – Он же твое пушечное мясо. Он нужен, чтобы лезть вперед в каждой драке, подставлять под удар свою задницу и не давать противникам близко подойти к тебе… или ко мне. Я была уверена, что ты таскаешь его с собой, чтобы однажды им пожертвовать. А ты, похоже, просто… жалеешь его.
- А я жалею, - спокойно согласилась я. – Никогда не думала, отчего он такой? Откуда у него этот жуткий багровый шрам на полголовы? Сколько раз его использовали как «пушечное мясо»? Что стало с Дайнахейр, которую он поклялся охранять? Я тебе напомню: Айреникус убил ее на его глазах. Вспорол ей живот так, что кишки волочились по полу.
- Меня это не волнует, - отрезала она. – Меня никто никогда не жалел.
- Неправда. Я сняла тебя с плахи за секунду до казни. Перебила всю охрану – не без помощи Минска, между прочим. Взяла с собой.
- Это же была сделка. Сдел-ка! – почти простонала Викония, и я в который раз поразилась диапазону ее глубокого голоса: только что это был бархатный альт, и вот она снова воет на высокой ноте, как испуганный павлин. (Такие голоса у всех дроу? Или я раньше не задумывалась об этом?) – Ты взяла меня с собой, чтобы я лечила тебя. И его. И твою сестру после трех месяцев издевательств в тюрьме. Им двоим, правда, надо лечиться не от ран, а от безумия… Я была тебе нужна! А ты была нужна мне, чтобы выжить, и я нанялась к тебе. За еду, за место в палатке, за защиту в вашем чудовищном перевернутом мире. А ты меня, оказывается, жалеешь! Так же, как этих убогих!
- Я жалею тебя не потому, что считаю убогой, а лишь оттого, что тебе пришлось в жизни еще хуже, чем им. И я сочувствую тебе.
- Провались ты со своим сочувствием, - она резко встала и решительно двинулась прочь. – И имей в виду! – крикнула она издалека. – Этот мужчина никогда не будет твоим! Ты не дроу! А его хозяйка порежет тебя на ломтики, на корм паукам, если хоть на секунду заподозрит, что он тебе нравится! И когда это произойдет – да, тогда я тоже тебя пожалею!
Истеричный издевательский хохот Виконии донесся напоследок из темноты, отражаясь эхом от каменистых сводов пещеры. Имоен вздрогнула и отвела неуверенный взгляд от книги.
- Что случилось с твоей подругой? – растерянно спросила она. – Она расстроилась?
- Она вернется, - прошептала я. – Все хорошо, не бойся.

V
- Ты вовремя, - констатировал Солафейн. Раз определившись в иерархии нашей группы, остальных он словно не замечал.
Здесь, под землей, невозможно было точно сказать, который час: ни рассвета, ни заката, вечные каменные сумерки. На раннем подъеме настояла Викония – единственная из нас, кто мог ориентироваться в малейших изменениях оттенка купола Андердарка, заменяющего здесь небо. А может быть, дело было в ее врожденном чувстве времени.
- В следующий раз будем ночевать в городе, - решила я, торопливо и неаккуратно скатывая походный спальник. Судя по вскрикам и кряхтению снаружи, Минск уже разминался перед боем. – Там нас разбудят вовремя, хотя бы чтобы получить оплату.
- Думаешь, в Уст Нате есть постоялые дворы, к которым ты привыкла? – усмехнулась Викония. – Здесь невозможно получить кровать, к которой не прилагался бы профессионал.
- Чудесно. Буду всем говорить, что собираюсь спать с тобой.
- А сестричку уложишь в постель с хомяком и его тупым хозяином, который моется раз в месяц?
- Тогда я буду ночевать с Имоен, а ты ступай к своим профессионалам.
Она рассмеялась низким переливчатым контральто, и я поняла, что она больше не сердится. В конце концов, в нашей компании я была единственным человеком, с кем она могла поговорить. А она – единственной, с кем могла поговорить я.
…Солафейн ощутимо нервничал, и я его понимала. Если нам было чем заняться в ожидании боя – найти для Имоен удобную позицию для обстрела из арбалета, еще раз сверить план действий, проверить оружие, наложить защитные заклинания – то он пришел на встречу один. И рассчитывать он мог только на себя: какова в бою наша группа, он не знал и знать не мог. Всегда оставался шанс, что из Чед Насада прислали неопытных новичков. И потом, нас было только пятеро, из которых одна контуженная. А сколько будет их? Один иллитид, если сконцентрируется, может легко расправиться и с пятью. Ментальная сила превыше физической.
Оттого на высоком темно-синем лбу лидера Мужского Воинского Общества залегла глубокая продольная складка, хотя взгляд оставался внимательным и сосредоточенным – он оценивал позицию, размышлял, мерил шагами каменистую площадку.
- Хочешь спросить о чем-нибудь, Велдрин?
Какого размера драконьи яйца? Влезут ли они в вещмешок?
Не встречал ли ты мага по имени Джон Айреникус?
Чем ты насолил Дому Деспана?
- Нет. Пожалуй, нет.
- Хорошо. Заканчивайте готовиться, они уже близко.
Их было трое. Три отвратительные склизкие розовые твари выше человеческого роста с короткими шевелящимися щупальцами вместо носа и рта. Каждая с ручным амберхалком – огромным жуком нечеловеческой силы, подвластным мысленным командам своих хозяев. Между ними, скованная тонкой еле видимой искрящейся цепочкой, стояла тонкая фигурка в черном – наследница Дома Деспана.
Как всегда в присутствии иллитидов, голову словно сжало шипастым обручем. Непреодолимо захотелось лечь на землю и замереть… умереть… уснуть…
Переговоров не было. Да и что можно сказать десятком щупалец?
За спиной коротко вскрикнул Солафейн. Взвизгнула тетива на скорострельном арбалете Имоен. Раз. И еще.
Минск, умница, первым делом рубанул по цепочке – какие бы заклятия не были на нее наложены, на удар такой чудовищной силы она рассчитана не была. С освободившимися руками бывшая заключенная стала путь не вооруженным, но бойцом – и к тому же жрицей Ллот, самой могущественной из здешних богинь. С первым взмахом ее узкой ладони обруч, сжимающий голову, чуть ослабил хватку, и я с размаху вонзила меч в ближайшего из противников.
Через несколько минут все было кончено. Отрубленные куски скользких розовых тел издавали отвратительный влажный запах. Я подошла к Имоен и взяла ее за руку – та была холодной, но не дрожала.
- Ну наконец-то, - глубоким мелодичным голосом сказала наша заложница, демонстративно отряхиваясь. – Я уж думала, за мной никто не придет.
Старшая дочь Верховной Матроны Уст Наты была красива жутковатой змеиной красотой: небольшая голова на длинной шее, огромные матовые темно-красные глаза навыкате, полные губы и белые волосы по пояс – волнистые, что считалось здесь особым изыском. На шее защитная цветная татуировка – конечно, паук. Роста эльфийка была совсем невысокого, чуть выше моего плеча, и казалась юной и хрупкой.
- Для начала здравствуй, Фаэре. Ты не ранена?
- Даже не мечтай, - отрезала она с милой улыбкой. – Моя мать тебя послала? Унизительно, правда, Солафейн? Рисковать своей жизнью, чтобы спасти мою.
- Я выполнял приказ, - отчеканил он, с интересом изучая бурый камень под своими ногами.
- Как и положено мужчине. Похвально. А кто эти люди?
- Это…
- Помолчи хоть немного. Уверена, они не немые и могут представиться сами.
- Я Велдрин из Чед Насада, - вмешалась я. – Это мои спутники. Мы прибыли в Уст Нату, чтобы участвовать в боевых действиях.
- Из Чед Насада? – повторила она недоверчиво. – Странно. Мы обязательно должны поговорить об этом поподробнее. Расскажешь мне все тамошние новости.
Я похолодела.
- Но не сейчас, - решила Фаэре, и у меня немного отлегло от сердца. – Сейчас я возвращаюсь в Уст Нату. В одиночку, - подчеркнула она.
- Недопустимо, - глухо возразил Солафейн. – Ты только что из плена и можешь угодить туда снова. Я не могу рисковать. Это слишком опасно, и я должен...
- Какая трогательная забота! – перебила она, всплеснув она тонкими руками. – К сожалению, это приказ, Солафейн. Я возвращаюсь одна.
Она вздернула подбородок и быстро двинулась прочь.
- Чертова высокомерная сука, - процедил он сквозь зубы.
Это мне не понравилось ужасно. Только очень, очень слабые мужчины так презрительно шипят женщинам вслед, не в силах ужалить, только совсем лишенные гордости выказывают свое унижение при посторонних.
- Я вынужден последовать за ней и убедиться, что она благополучно достигла города. Встретимся у ворот, Велдрин.
Я кивнула и отвернулась к своим, чутко вслушиваясь в звуки удаляющихся шагов. Викония тем временем с самым невозмутимым видом достала из мешка целебный отвар и теперь поила Имоен из бутылки, придерживая ей затылок одной ладонью. Та морщилась, но безропотно пила.
- А вот и наша хозяйка. Тяжело тебе будет против наследницы Дома Деспана.
Я только улыбнулась.
- Да они же ненавидят друг друга!
- Он спал с ней, поверь мне. Хочешь тоже глотнуть? Вид у тебя не очень.
- Сама пей свою отраву. Что мне говорить ей, когда она снова потребует новостей из Чед Насада?
- Придумай что-нибудь. Скажи, что неделю назад мы взяли в плен пару эльфов и посадили их на кол на городской площади. А потом ты лично отрубила им уши и пальцы.
Имоен в ужасе вытаращила глаза и закашлялась. Викония терпеливо похлопала ее по спине: несмотря на скверный характер, к своим обязанностям врача она относилась с безупречной добросовестностью. Сделка есть сделка.
- Тише, тише, девочка. Я пошутила. Все эльфы целы, пальчики у них на месте… Сейчас мы немножко отдохнем, а потом пойдем в город, доложимся командованию. Тебе, наверно, даже дадут медаль: с такого расстояния попасть амберхалку в голову! Потом обязательно будем мыться, долго-долго. А вечером напьемся и повеселимся. Как думаешь?
- Я тоже хочу пить и веселиться! – грозным басом сообщил Минск. – И Бу считает, что мы это вполне заслужили!
- Слышишь, командир? – голос Виконии звучал невинно и бесхитростно, но глаза так и искрились лукавством. – Мы хотим веселиться. Ты уж послушай товарищей!

VI
Таверна «Сломанная руна» - крупнейшая в Уст Нате - была точной копией «Медной короны», в которой мы в свое время выпили не одну кружку эля и скоротали не одну ночь: те же обшарпанные массивные столы, закопченные бронзовые светильники, пьяный хохот, густой табачный дым и дружный рев голосов из угла, где находилась небольшая гладиаторская арена. Вот только ставки здесь делали не на бойцовых собак, а на людей. Рабов с поверхности. И торжествующие вопли темнокожих болельщиков, как правило, означали, что еще один изуродованный труп волокут за ноги на лед в подсобку.
И к этому можно было привыкнуть. Ко всему привыкаешь.
Комнаты наверху, как и предсказывала Викония, сдавались в нагрузку с девушкой или юношей – на выбор, но нам удалось договориться на ночлег без соседей. Оценив соотношение мужчин и женщин в нашей группе, хозяин заведения даже начал посматривать на Минска с уважением. К счастью, наш лучший боец даже не заметил, что удостоился столь пристального внимания.
- Что мы будем пить? – с нетерпением поинтересовался он. – Бу хочет пива! Ма-аленький наперсток, но чтобы наполнили до краев!
- Здесь не дают пива, - зловредно сообщила Викония.
- А вина? – с надеждой спросила я.
- Ты видела в своей жизни хоть один подземный виноградник? Вино здесь стоит дороже, чем иллитиум в Аткатле.
- Что же они пьют? – окончательно расстроился Минск.
- В основном спиртовые настойки. Крепкие.
- И на чем же их настаивают?
- Лучше тебе этого не знать, - Викония скромно опустила густые ресницы.
- Ясно, - вздохнула я. – Тогда закажи сама. На всех. С учетом возможных последствий.
Минут через десять передо мной уже стоял дымящийся стакан. В красном свете свечи переливающаяся жидкость казалась темно-фиолетовой.
- Адамантиновая настойка, - неожиданно четко выговорила Имоен.
Я моментально и думать забыла о выпивке и пытливо вгляделась в измученное лицо. Неужели она… пошутила? Но моя сестра, лишь на миг одарив меня надеждой, что к ней вернулись чувства, медленным механическим движением взяла стакан и сделала большой глоток, не отводя сосредоточенного взгляда от мокрого круглого отпечатка на столе.
Показалось. Просто показалось.
- За героев, поразивших сегодня троих ужасных пожирателей разума! – провозгласил Минск. Стакан почти исчез в его огромной ручище, и казалось, что она дымится сама по себе. Три бокала глухо звякнули друг о друга. На вкус «адамантиновая» настойка была горячей, сладкой и терпкой, довольно приятной.
- Ну что? – поинтересовалась Викония, выуживая полоску печеной рыбы из видавшей виды металлической тарелки. – Мы собираемся искать яйца Адалон?
- Мы собираемся искать яйца Айреникуса! – Минск выразительно грохнул пустым стаканом по столу. Расторопная девочка-полукровка уже несла ему новый. – Чтобы отрезать их во имя добра!
- Хорошо сказано, – согласилась я. – А Адалон уж как-нибудь сама...
- Зря. Смотри, не станешь ей помогать – останешься на всю жизнь дроу.
- И без поддержки какого-нибудь Дома это будет довольно короткая жизнь, да?
Новый предсмертный стон с арены и радостный вопль распорядителя заглушили согласный смех моей подруги.
- Товарищеские гладиаторские бои в «Сломанной руне»! Кто против Ласаонара?
- Ну что ты сидишь? – безмятежно поинтересовалась Викония, забирая у меня стакан с остатками настойки. – Иди. Завоевывай авторитет, будущая темная.
- Я?! – вернусь на поверхность, куплю себе справочник местных обычаев. Если выживу. – Разве гладиаторские бои не для рабов?
- Он же сказал – «товарищеские», - пожала она плечами. – Значит, для свободных. Кстати, не рассчитывай, что они действительно товарищеские – могут и убить, если не понравишься. Бери меч, и вперед. Надо выиграть три подряд, чтобы твое имя написали на доске перед заведением.
- Мое имя они все равно не напишут.
- А мое? – с готовностью поинтересовался Минск. – Мое и Бу они напишут?
- Сидеть, - рявкнула Викония. – Ты уже перебрал свою норму. К тому же, если твое имя появится на вывеске, Джон Айреникус найдет нас куда раньше, чем мы его.
- Товарищеские гладиаторские…
- Эй! – тонкая рука в кольце браслетов взметнулась над столами. – Вот она выступит против Ласаонара! Великая воительница Велдрин из Чед Насада!
К нам уже спешил распорядитель:
- Эта, высокая? Превосходно, превосходно. Пойдем со мной, детка. Не забудь меч. Раньше участвовала в боях?
- Не в гладиаторских, - мрачно бросила я.
Ну хорошо, не в местных гладиаторских.
- Правила простые. Любые доспехи, свое оружие. Время поединка не ограничено. Если победишь, должна принять еще два вызова в течение вечера. Отклонить можешь только один. Так, что еще… за первый выигранный бой тебе полагается пять процентов от сборов, за второй – десять, за третий – пятнадцать. Поверженного противника полагается добить, но это не обязательно: бой считается выигранным, если упавший не сможет подняться на ноги, пока я считаю до десяти. Имей в виду: Ласаонар принимает участие в боях каждую неделю, и я на нем неплохо зарабатываю, так что, если он погибнет, я очень, очень расстроюсь. А вот ты берегись! - он подмигнул мне и легонько подтолкнул в спину. – Он почти никогда не проигрывает.
Щуплый подросток, по виду слуга, закрыл за мной низкую оградку арены. Распорядитель ударил в гонг. Если точнее, лягнул ногой: руки у него были заняты монетами.
Бац! Я еле увернулась от разящего удара меча. Ни приветствия, ни даже осмысленного взгляда: для Ласаонара я была всего лишь работой. Он равнодушно проследил мое движение и замахнулся снова. Толпа взревела.
Следующие несколько ходов я пропустила, бегая от противника по всему рингу. Когда же я немного освоилась на арене и попробовала отразить удар, то была вынуждена пропустить его по скользящей, настолько силен оказался Ласаонар. Телосложением он едва ли превосходил Минска – но для дроу и это было немало. До толстой, покрытой блестящим потом шеи мне было не дотянуться, а грудь и живот чемпиона закрывала цельная массивная пластина брони.
Крепкий и хорошо защищенный.
Зато вряд ли устойчивый.
От первого удара по ногам он уклонился, подпрыгнув. Я крутанулась и повторила маневр – он подпрыгнул снова, на этот раз с трудом. Скорость мешала ему замахнуться. Третий раз он еще выдержал. А на четвертый подскользнулся на чужой крови, размазанной по полу, и с грохотом обрушился на спину.
- Раз! – торжествующе крикнул распорядитель.- Два!
Я подошла к Ласаонару со стороны затылка, чтобы в его квадратную голову не пришла мысль атаковать лежа, и приставила острие меча к его горлу, но он и не думал подниматься. Лежал совершенно спокойно. По виду даже скучал.
- Восемь… девять… десять!!! Победитель – Велдрин из Чед Насада!
Дверца арены со скрипом распахнулась. Я опустила меч и отошла в сторону.
- Молодец, - доброжелательно просипел Ласаонар, с кряхтением поднимаясь на ноги. – Ты хитрая штучка, Велдрин. А я… одно поражение – не поражение. Ох… Что я, мальчик, так скакать?
- Ласаонар! – крупная коротко стриженая женщина смерила меня уничижительным взглядом. – Что случилось?! Ты же никогда не проигрываешь!
- Бывает, - неопределенно повел головой воин и, отодвинув ее в сторону, проследовал к стойке. – Пить что-то хочется…
- Куда?! Ах ты… - она разъяренно проводила его глазами и снова повернулась ко мне. – Значит, так. Во-первых, ты выплатишь неустойку. Пять тысяч.
- Еще чего.
- Что-о?!
- Правила, Чалинтра, - подтвердил распорядитель с довольной улыбкой. Похоже, неплохо заработал на мне.
- Не смей спорить с женщиной, недоумок! Знаешь, где я видала твои правила?! – она уже вытаскивала узкий кривой меч.
- Тихо, тихо, - боязливо замахал он руками. – Что ты! Она победила. Все по-честному, ты же видела.
- Ах, так? Тогда я сама вызову ее!
- Можешь отказаться, - торопливо напомнил распорядитель. Я только пожала плечами. Вряд ли эта ненормальная сильнее своего дружка.
- Как знаешь… Женский гладиаторский бой! Чалинтра против Велдрин! Двойные ставки!
Пока наверху звенели монеты, моя соперница неторопливо спустилась на арену и вызывающе глянула на меня. Чуть склонилась, будто ожидая чего-то. Отвернулась. И… шипящим шепотом забормотала заклинание.
В глазах у меня потемнело. Коренастая фигура Чалинтры раздвоилась, потом растроилась, зыбкой дымкой исчезая в воздухе.
Но… это же нечестно! У нас же не магический бой!
Загудел гонг.
Сюда бы Имоен! Она знала, как развеивать иллюзии, и мы не раз пользовались этим ее умением. А вот я – я помнила только начало нужной формулы. Что-то там «scio» или…
Я отступила к бортику и прижалась к нему спиной, не зная, с какой стороны ожидать нападения. Невозможно было даже ориентироваться на слух, так громко вопили пьяные болельщики. Только на колебания воздуха. На ветер.
Тонкое лезвие возникло ниоткуда справа от меня, коротким ожогом полоснув меня по правому боку. Я прикусила губу и ударила со всей силы, пытаясь вышибить у Чалинтры меч. Почти получилось. К сожалению, только «почти». Я закрутила «восьмерку», обороняясь, посреди маневра ткнула наугад в противоположную сторону от предыдущего удара – и попала. Ее защита ослабла, и в воздухе возник мерцающий контур, с каждым мгновением становясь все плотнее. Кажется, я угодила ей в живот.
Следующий удар пришелся ей по предплечью, и она невольно охнула.
- Может, хватит? – предложила я, отводя руку в сторону и демонстрируя, что не собираюсь больше нападать.
- Ну уж нет, - с ненавистью выдохнула она и, пользуясь тем, что я открыла корпус, бросилась на меня.
Зря.
Теперь я не старалась щадить ее. Не надо было нападать исподтишка.
Очередной выпад пронзил Чалинтре легкое. Считать до десяти в такой ситуации стал бы только безнадежный оптимист. Ее ноги еще судорожно дергались, когда дверцы арены распахнулись.
- Ты не сказал, что можно использовать магию! – накинулась я на распорядителя.
- Да? – неискренне удивился он. – Забыл, наверное. Но ведь все закончилось хорошо, разве нет?
- Да уж, - какая-то плечистая тетка походя покровительственно хлопнула меня по спине. Слуги уже клали на носилки исполосованное, истекающее кровью тело Чалинтры. На губах у нее выступила гранатовая кровавая пена. - Кто следующий?
- Больше вызовов нет, - слегка расстроенно признал распорядитель. – Жаль, на тебя такие хорошие ставки! Остались вызовы от магов, но по правилам они только против своих. Ты не можешь участвовать… и вряд ли захочешь. Среди твоих друзей нет магов?
Цепкий взгляд безошибочно уперся в Имоен, склонившуюся над тарелкой.
- Может, вон та, розововолосая? Это же амулет для улучшения памяти у нее на шее?
- Она не дерется, - отрезала я. – Она в этом году в академию поступает.
- Эх, - вздохнул распорядитель. – Она хорошенькая, можно было бы кучу денег заработать. Тогда еще раз выкликаю тебя, а если никто не примет вызов, не уходи из таверны, хорошо? Вдруг попозже зайдут еще воины… - он обвел взглядом свои владения и, набрав воздуха в легкие, заорал во весь голос. - Товарищеские гладиаторские бои в «Сломанной руне»! Последний воинский поединок! Тройные ставки! Кто против Велдрин из Чед Насада?
- Я, - раздалось негромко над самым моим ухом.

VII
Я резко обернулась. Светлые пронзительные глаза командира гарнизона Уст Наты смотрели на меня с насмешкой.
- Откуда ты?..
Вместо ответа он провел ладонью по своему маскировочному плащу. Значит, все это время Солафейн был здесь. И все видел.
А что успел услышать?
- Не побоишься?
- Ни в коем случае! – с восторгом вмешался распорядитель. – Она обязательно будет участвовать! – подхватив меня под руку, он отвел меня в сторону и взволнованной жаркой скороговоркой зашептал. – Ты хоть знаешь, кто вызывает тебя на поединок? Сам… сам командующий Солафейн! Это же будет бой сезона! Двадцать процентов, Велдрин, только за участие! Для тебя – даже двадцать пять! Только продержись хотя бы пять минут! – и, не дожидаясь моего ответа, привычно завопил на всю «Сломанную руну». – Лидер Мужского Воинского Общества могучий Солафейн против победоносной Велдрин из Чед Насада! Тройные ставки!
Болельщики тут же взяли его в плотное кольцо, и вряд ли ставки на меня были один к одному. По тому, что никто из них даже и не взглянул в мою сторону, я заключила, что меня уже не числят здесь в живых. А и верно: самый дипломатичный способ не допустить моего предполагаемого возвращения в Чед Насад – убить в честном бою. При свидетелях. Верховная Матрона будет довольна.
Если, конечно, «сам командующий Солафейн» предполагает, что я шпионю на Чед Насад.
Я-то думала, что не видела его в том бою, что он почти все время был у меня за спиной, но теперь отчетливо вспомнила мгновение, когда изогнутый адамантиновый меч вонзился амберхалку в корпус между пластинами, свалив его одним ударом. Чудная перспектива. Свой-то корпус можно было бы и защитить, но это показалось мне нечестным: у Солафейна не было щита. И в таверну он пришел без доспехов. А за то время, что я провела, выслушивая уговоры распорядителя, снял и плащ.
И рубаху.
Как выяснилось.
Торм мне помоги.
Вот такие… плечи бывают, если каждый день упражняться в фехтовании обеими руками. Н-да. Надо будет тоже научиться.
- Велдрин?
- Я… нужно меч поменять, - я сглотнула и, отвернувшись, почти бегом бросилась к нашему столу. Викония понимающе усмехнулась, когда я залпом опрокинула в себя остатки уже остывшей настойки.
- Тебя не ранили? – заботливо прорычал Минск, осматривая меня слегка уже расфокусированным взглядом. – Если кто хоть пальцем, то мы с Бу…
- А без одежды он выглядит еще лучше, чем в ней. Да, Велдрин?
- Минск, Небесную Ярость.
Не знаю, кто дает названия мечам, но трофейной, калимшитской работы, Небесной Ярости куда больше подошло бы название Обезболивающее. При соприкосновении с телом на большой скорости она испускала электрический разряд, расщепляющийся крошечной молнией, вызывая в противнике потерю сознания и кратковременный паралич. После этого ему можно было хоть голову отрезать. Великая вещь – магия.
- Оглушить хочешь? – догадалась Викония. – Боишься ему шкурку поцарапать? Погоди, да у тебя кровь…
- Ничего. Даже не болит.
- Стой спокойно, - она щекотно положила ладонь мне на талию и отрывисто прошептала заклинание. – Все. Свободна. Хочешь, какое-нибудь Зачарование на тебя прочитаем? Будешь красотка.
- Будешь читать на глазах у всего заведения? Блестящая идея.
- Солафейн против Велдрин! Последние ставки!
Теплая оплетенная замшевыми лоскутами рукоять Небесной Ярости легла мне в ладонь.
- Кажется, мне пора.
Это был ближний бой. Никаких уловок, никакой беготни от противника. Мечи высекали частые искры при столкновении, но ему не удавалось задеть меня. А мне – его.
Все-таки это было трудно, очень трудно, хотя мне и удалось полностью сконцентрироваться – я не видела больше ни его тела, ни внимательных глаз, а только сверкание металла, сливающееся в радугу. Нижний-верхний-опять нижний, как на тяжелой тренировке. Силен, зараза! Давно уже прошли отведенные мне пять минут, когда я заметила, что его выпады вдруг стали будто машинальными. Предсказуемыми. Что-то его отвлекало. Его взгляд скользнул по моему правому боку и словно бы замешкался. Рубашку порвала, что ли? А, да, это чокнутая Чалинтра. Разрезала почти до подмышки. Нет, некогда. Потом. И, пока он не опомнился, я ударила плашмя. Не острием, а плоскостью.
Получится или нет?
Сверкающая молния на секунду оплела клинок, и Солафейн, остолбенев, мешком рухнул мне под ноги. Я коротко выдохнула, чувствуя, как колотится сердце.
- Раз!
Никогда в жизни не слышала, чтобы так медленно считали до десяти.
- …И победительница этой недели – Велдрин из Чед Насада!!! Да улыбнется ей всемогущая Ллот!
Кто-то меня тискал, обнимал, кто-то всучил мне полный стакан, совершенно счастливый распорядитель совал мне деньги, которые отобрала пробравшаяся к рингу Викония, деловито пересчитав, – я ничего не чувствовала, будто удар Небесной Ярости по касательной пришелся и на меня. И почти еще ничего не соображала, когда пришедший в себя Солафейн властным рывком выдернул меня из толпы.
- Как ты? – только и спросила я.
- Хорошо! – удивленно, словно сам не веря, что радуется, но с неожиданно веселой мальчишеской улыбкой произнес Солафейн. – Совсем неплохо, Велдрин! Сто лет не участвовал в гладиаторских боях. Может, попробуем в паре?
Я впервые видела, как он улыбается.
- А разве так можно?
- Иллитири против иллитири - нет, а то рано или поздно дойдет до массовой потасовки. Но там подальше есть еще один ринг, где на поединки выставляют монстров. Если хочешь…
- Не иллитидов, надеюсь?
А теперь я впервые услышала, как он смеется. Очень мягко.
- Это как повезет. Только меч другой возьми.
За столом, где сидели мои друзья, царило поистине возвышенное настроение: кто-то проболтался Минску, что до конца вечера (а по меркам поверхности – утра) нам наливают бесплатно. Липкая металлическая поверхность была вся уставлена стаканами с разноцветным содержимым: мой добрый друг вознамерился досконально изучить кулинарию дроу. Преимущественно раздел «алкогольные напитки».
- Поздравляю, - иронично кивнула Викония Солафейну. – Обычно Велдрин никого не щадит.
Не учла, что он, возможно, видел мой бой с Ласаонаром.
- Выпьешь?
- Только воды. Мы собираемся драться на арене с монстрами.
- А-а, - понимающе кивнула Викония. – Ну, развлекайтесь. А мы, пожалуй, пойдем наверх. Что-то так спать хочется…
- Бу не хочет спать! – заплетающимся языком запротестовал Минск.
- Поспорь еще со мной, - пригрозила Викония.
- И Минск не хочет спать!
- Хочешь, - убежденно возразила Викония. Голос ее стал ровным и глубоким – отнюдь неспроста. – Очень-очень хочешь. Представь себе, что ты сидишь на берегу моря… холодного северного спокойного моря… снежинки медленно падают на его поверхность… кружатся в полете… волны плещутся о скалы… ты чувствуешь, как глаза твои закрыва-а…
Минск крепко спал, уронив чугунную голову на стол.
- Нельзя колдовать против своих, - укоризненно заметила я.
- Я и не колдовала. Я вообще не знаю заклинания, которое могло бы заставить человека уснуть. Вот умереть – другое дело, - она нехорошо улыбнулась, хищные белые зубы блеснули в темноте. - Эй, мальчики! Отнесите этого придурка наверх! Пойдем, Имоен.
- Пойдем, Велдрин?
Он словно и не заметил, что Викония демонстративно, с нарочитой неуклюжестью оставила нас одних. Ее шуточки. Словно и не она расписывала мне перспективы ревности Фаэре.
Я вспомнила кое-что.
Когда мы вернулись в город после утреннего боя и снова встретились у дверей Женского Воинского Общества со змееголовой жрицей Ллот, та вся исходила фальшивыми восторгами. Представила все своим приятельницам так, будто я в одиночку разделалась с тремя иллитидами. Улитаридами! Там не было ни одного улитарида. Ее рассказ изобиловал такими преувеличениями и противоречиями, что я от стыда не знала, куда девать глаза, хотя Викония и подавала мне пример спокойствия и невозмутимости. А Солафейн, не выдержав, пробормотал: «Такое впечатление, что меня там не было». И тогда… тогда она бросила ему: «Когда я снова заговорю с тобой, Солафейн, это будет приказ лизать подошвы моих сапог».
Вот так вот.
Драться мне тут же расхотелось, но отступать было некуда.
В отличие от гладиаторского ринга арена для монстров была пуста и чиста. Солафейн объяснил, что гладиаторов сюда выпускают очень редко – силы слишком неравны, и зрители не испытывают азарта.
- Неинтересно, - сказал он. – просто смотреть на убийство.
Мне тут же вспомнилась «Медная корона» времен подпольной работорговли, когда невооруженного гладиатора могли выставить против парочки троллей, и это считалось интересным зрелищем. Но зато в храмах Ильматера не приносили людей в жертву.
Местным жителям неинтересно просто смотреть на убийство, потому что оно здесь обыденно, как сон или еда.
- Мистресс Велдрин! – лицо распорядителя ринга для монстров сияло, как начищенный кувшин. А говорят, что дроу от природы мрачны и неприветливы. – Это было великолепно! Я впечатлен!
Вранье. Из этого угла таверны не было видно даже основной арены.
- Кто у тебя сегодня?
- Есть амберхалк. Очень агрессивный.
Солафейн тихонько хмыкнул.
- Еще акула-оборотень, - с неявной смесью обиды и оправдания прибавил распорядитель.
- И все?
- Ну, если уж вы очень хотите рискнуть жизнью…, - тембр его голоса понизился до трагического баса. – У нас есть один «ужасный глаз». Мы постоянно держим при нем мага-смотрителя, так что он все время под усыпляющим заклятьем. Один его взгляд вызывает потерю сознания и быструю смерть.
Бехолдер. Круглое чудовище в два моих роста в диаметре с зубастой пастью и огромным глазом посередине, сила которого – как и у иллитидов – в ментальном подавлении противника. Частично разумен. Смертельно опасен.
- Это подойдет, - решил Солафейн.
Отчаянный парень.
Слышала от кого-то, что бехолдеры возникли в результате эволюции, в силу действия законов обожаемой Минском природы. Никогда в это не поверю. Природа стремится к гармонии, а следовательно, не могла создать столь ужасного, дисгармоничного существа: парящего в воздухе бесполого шара с мускулистыми отростками с глазом в каждом из них, бьющим наповал заклинаниями – окамененением, смятением, зачарованием, мгновенной смертью. А центральный глаз посреди обтянутой хитином плоти защищает от магии самого бехолдера. Только очень извращенный демиург мог выдумать такое. Возможно, сама Паучья Королева.
Кто-то из нас должен был добровольно подставиться под первый удар, чтоб отвлечь монстра на несколько мгновений, необходимых для атаки, и если бы дело происходило на поверхности, это, безусловно, был бы Солафейн: сопротивляемость к магии у темных эльфов намного выше, чем у прочих рас. Но в данный момент я сама была дроу. И мне очень хотелось попробовать. Поэтому я вошла на арену первой.
Это было очень необычное чувство, ничуть не походившее на сопротивление как таковое. Я ощущала и смятение, и очарование, и все, что положено, но каким-то неясным шлейфом, проходящим по самому краю моего сознания, не затрагивая его. Мысль фиксировала каждый новый импульс, но отныне он ни на что не влиял. Словно идешь по рыбному рынку: ты можешь морщить нос от сильного запаха, но, по большому счету, он не мешает тебе двигаться. Поэтому, привычно увернувшись от бессильно клацающей пасти, я бестрепетно вонзила меч в центральный глаз.
Брошу этот меч здесь, а себе раздобуду другой, про себя решила я. Адамантиновые мечи в Андердарке не редкость, это не Небесная Ярость. А отмывать лезвие от внутренностей бехолдера неохота.
Стараниями Солафейна у чудовища не было уже половины данных ему создателем отростков, когда оно наконец грузно повалилось на землю. Толпа взревела. Я выпустила рукоятку и заметила, что и Солафейн бросил свое оружие. А уже через мгновение – кто бы объяснил мне, как это вышло? – он целовал меня, крепко держа за запястья обеими руками.
Долго, неотрывно, минуту или две.
Я так растерялась, что даже не подумала сопротивляться. Викония, покусай ее паук за это, всегда утверждала, что у дроу инициатива всегда исходит от женщины. Дескать, в Мензоберранзане у нее было три мужа – или четыре? – и каждого из них она выбрала сама, и не подумав поинтересоваться их мнением. Упустила что-то в местных обычаях.
Точно, это такой обычай. Ритуал Ллот. Традиционно сопровождает победу над бехолдером.
Хуже всего было то, что выше пояса на нем ничего не было, и через тонкую, изрядно изорванную рубашку я чувствовала грудью тепло его кожи и биение его сердца. Губы у него были твердые и нежные, а волосы пахли сандалом и немножко – горьким апельсиновым цветом, хотя я точно знала, что в Андердарке апельсины не растут.
«Он спал с ней, поверь мне».
«…лизать подошвы моих сапог».
Тьфу, гадость какая.
Я отстранилась, и он посмотрел на меня – вопросительно, но без малейшего смущения или сомнения.
Да, видимо, местный обычай. .
- Может быть, посидим немного? – меня уже не держали ноги.
- Конечно. Хочешь о чем-то спросить, Велдрин?
- Почему Фаэре так ненавидит тебя?
- Ах, это, - из разноцветных стаканов с напитками, так и не попробованными бедолагой Минском, он выбрал один, насыщенно-медового цвета. Я решила не рисковать и придвинула к себе очередную порцию уже остывшей «адамантиновой» настойки. – Мы когда-то были любовниками. То есть… это, наверно, покажется тебе странным, но она любила меня. И… когда об этом узнала матрона Ардулас, она решила, что, если наша связь будет продолжаться, ее старшая дочь не сможет стать жрицей Ллот. Ее положение и так не слишком устойчиво – сама она очень сильна, но боги послали ей только двоих дочерей. А тогда младшая сестра Фаэре еще только училась при храме. Для Верховной Матроны лишиться Фаэре было все равно что лишиться правой руки. И ладно бы ее убили в бою! Но если бы Ллот почувствовала, что она стала отступницей, пострадал бы весь Дом. Паучья Королева отвернулась бы от него.
- Тогда почему Матрона Ардулас не убила тебя?
- Побоялась спровоцировать войну между ее Домом и моим. При постоянной войне с эльфами поверхности, с такими небольшими ресурсами, к внутреннему переделу власти она не готова. Честно говоря, год-другой – и только чудо сможет спасти Дом Деспана от падения. Если бы не покровительство Ллот…Нет, Матрона не могла тронуть меня. И тогда она взялась за свою дочь.
- Что с ней сделали?
- Ее пытали жрицы, - его передернуло. – Жезлами… Невозможно себе представить, как можно выдержать такое, но она выдержала. Когда я снова увидел Фаэре, ее было уже не узнать. Образцовая служительница Паучьей Королевы. Теперь я для нее – вечное живое напоминание об ее давней слабости. Поверь, она бы с удовольствием избавилась от меня, если бы могла, но до тех пор, пока она не стала Верховной Матроной, она не рискует.
- А ты… до сих пор любишь ее?
Он посмотрел на меня странно.
- Там больше нечего любить, Велдрин.
- Но она стала такой из-за тебя!
- Нет. Она была другой из-за меня.
Никогда мне не понять этот народ. Как если бы я бросила Имоен.
И все равно его притягательности невозможно было сопротивляться.
- А почему ты спросила? Она тебе нравится?
- Кто? – не поняла я.
- Фаэре, конечно. Ты же, вероятно, предпочитаешь женщин?
Я поперхнулась настойкой. Солафейн невозмутимо похлопал меня по спине.
- Почему ты так решил?!
- По составу твоей группы. Этот твой… Бу, да?
- Минск.
- Минск. Он же тупой, как голем, хотя и такой же сильный, - они с Виконией сговорились, что ли? – И курс эротических искусств в академии явно прогулял.
- Я его тоже прогуляла.
- Что, все четыре года? – не поверил Солафейн.
Сколько?!
Во второй раз за вечер я пожалела, что я не дроу.
- У меня специализация – боевые искусства, - мрачно буркнула я
- А от ночлега с мужчиной из «Руны» ты отказалась, я слышал, - продолжал он спокойно. – Значит, остается только твоя подруга. Красивая девушка. Почти как ты.
- Викония – друг. Друг, понятно? Боевой товарищ и отличный лекарь. А не любовница. Почему я не могу просто быть одна?
- А зачем? – он пожал плечами.
- А ты после того, что произошло с Фаэре, видимо, по-быстрому нашел себе другую?
- Нет, - ответил он, поморщившись. – Конечно, нет. Все местные жрицы такие же, как она. Безжалостные амбициозные стервы. Им не мужчина нужен, а… комнатный паук, что ли… Найти другую? Я до вчерашнего дня не предполагал, что такое вообще возможно.
- А что случилось вчера?
- Ты.
Металлический стол с грохотом отодвинулся, и многочисленные стаканы на нем угрожающе зазвенели.
На этот раз он не держал меня за руки, и я могла коснуться гладкой темно-синей кожи на его пояснице. Его спина чуть вздрагивала под моими ладонями. Жесткие и шелестящие белые волосы прижались к моей щеке, когда его губы требовательно дотронулись до моей шеи. Твердая теплая ладонь провела по моему животу под рубашкой, от которой уже почти ничего не осталось.
Еще немного – и он взял бы меня прямо в «Руне», на этом самом столе.
- Пойдем отсюда, - еле слышно сказала я.

VIII
Я поняла, что забыла об Айреникусе, о Доме Деспана, о серебристой драконихе Адалон, о том, зачем вообще оказалась в Уст Нате, а когда вспомнила о них, было уже поздно. Впервые в жизни я забыла о своей цели, и мой бог забыл обо мне.
Не бросай меня, всевидящий! Я же ненадолго. Совсем на чуть-чуть. Клянусь, ни одни волосы, губы, мышцы, сколько угодно лет обучения эротическим искусствам не заставят меня отступить от выбранного пути. Просто здесь все время темно и холодно. Просто тот, кто привел меня в свою комнату в штаб-квартире Мужского Воинского Общества, слишком сильно отличается от других дроу, которые встречались мне. Он сильный, хмурый, ироничный, жесткий и иногда властный, мягкий и иногда беззащитный. Он не разговаривал со мной. Он не выпускал меня из рук ни на секунду. Красные блики фонарей играли на его коже.
Иногда мне казалось, что он контролирует меня.
Иногда – что он не контролирует себя самого.
Но каждая ночь заканчивается. И если утром я встречу врага…
О светлая грохочущая ярость, возмездие в карающей руке! Сияющий молот над головой каждого, кто подвластен сомнению и слабости! Когда я встречусь с врагом, он не узнает моего милосердия и не увидит пощады. Только дай мне выстоять, дай мне…
- Кому ты молишься?
Торму.
- Что?
Он отстранился. Он и на секунду не был обманут моей мнимой растерянностью.
- Ты слышала. Кому ты молишься, Велдрин? Кто дает тебе сил? Направляет в пути?
Из богов, которым поклоняются темные, я знала только кровожадную паучиху Ллот, да еще – благодаря Виконии – Шар, Танцующую в Темноте, богиню утраты. Назваться вслух последовательницей любой из них – значит привлечь к себе их внимание.
Здесь, в Андердарке, где они всесильны. Немыслимо.
- Никто меня не направляет.
- Так не бывает, - убежденно сказал Солафейн. – Человек, которого никто не направляет, - как стрела, пущенная без цели. У тебя есть цель, я же вижу.
- Ну а кому молишься ты? – резко спросила я, прямо глядя ему в глаза. Гордое холодное лицо. – Паучьей Королеве?! Чтобы вырвала сердце у твоих врагов?! Отравила их своим укусом?!
Он откинулся головой назад, глядя вверх, и долгое время молчал, не шевелясь. Я опустилась рядом и отвернулась, чувствуя негодование, и стыд, и вину, и опустошенность. Прошла еще минута, затем другая.
Сильные темные пальцы мягким касанием убрали прядь волос с моего лица, и в звенящей тишине прозвучал еле слышный шепот:
- Эйлистрэе.
- А как поклоняются Эйлистрэе? – еще тише прошептала я.
Приглушенный мелодичный смех раздался у меня над самым ухом.
- В основном – танцуют обнаженными при луне.
- Ясно, - я со вздохом чуть повернула голову и встретила его взгляд. В сгустившейся темноте его глаза сияли, как две звезды. – Хороший культ. Показывай.

- Я думала, ты не вернешься.
- Спи, - счастливым шепотом приказала я, заворачиваясь в одеяло.
- Ей наверняка уже доложили про ваши совместные подвиги в «Руне», - потягиваясь, прокомментировала Викония без особой грусти. – И если сегодня он не был с ней, только идиотка не догадается, что он был с тобой.
- Я думала, у дроу свободные нравы, - пробормотала я, с наслаждением закрывая глаза.
- Свободные для равных, - хладнокровно уточнила Викония. – Если бы она считала тебя достойной, сама бы предложила тебе его в знак расположения. Но она считает тебя ниже себя, и для нее произошедшее – уже оскорбление. Покушение на собственность. Пойми, ты ей не ровня.
- Я? Ей?! – от возмущения мне почти расхотелось спать. – Я, между прочим, – дитя Баала! Наполовину богиня! А она – всего лишь служительница провинциального храма!
- Тише, разбудишь Имоен, она только успокоилась… Вот именно, Фаэре – служительница храма, будущая Великая Матрона. Ее Дом в фаворе у Ллот. А ты, ты воин. Знаешь, что это значит? В лучшем случае – что ты чья-то очень неудачная младшая дочь, слишком бестолковая, чтобы стать жрицей. Но Фаэре уже знает, что ты не глупа. Ах, какая жалость! Что тебе стоило притвориться тупой! Такой пример перед глазами!
«Пример» на полу у окна перевернулся на другой бок и захрапел с новой силой. Где-то рядом с его бритой головой беспокойно зашуршал хомяк.
- А в худшем случае, - с напором продолжала Викония. – И она наверняка уже до него додумалась… ты не стала жрицей, потому что боги отвернулись от твоего Дома. Все до единого. Ллот прокляла его. Твой Дом пал, как когда-то пал Дом Де Вир, который…
- …был твоим.
- Да, - прошептала она еле слышно. – И теперь ты, как и я… изгнанница. Легкая мишень. Фаэре использует тебя, а потом убьет. Положит на алтарь. Вскроет грудную клетку живьем. Вот отсюда… досюда, - тонкая рука неотвратимо прочертила прямую линию поверх одеяла. – Ты будешь все чувствовать. Боль. Ужас. До последнего мгновения. Она вынет твое сердце. И скормит паукам.
Я потянулась к ней, но между нами тяжелым предполуночным сном спала Имоен. Выскользнув из-под одеяла, я обогнула широкую кровать и села на пол рядом с Виконией. В ее черных глазах неподвижно застыли слезы.
- Не бойся, - тихо сказала я. – Мы найдем выход и уйдем отсюда. Если понадобится, отыщем дурацкие драконьи яйца и вынесем их отсюда, пусть даже они с колесо величиной. Через весь город покатим.
- Если из них к тому времени никто не вылупится, - неуверенно, сквозь слезы, улыбнулась Викония.
- Еще лучше, тогда улетим. Разнесем Уст Нату к Баалу и улетим на серебристых драконах. Не бойся.
- Ты любишь его?
Солафейн.
- Я его почти не знаю.
- Ты любишь его, - повторила она, на этот раз утвердительно. – Сумасшедшая. Иди отсюда и спи.
Из дальнего угла слабо пискнул Бу, запутавшись в складках спальника.

IX
Мы не нашли Айреникуса, хотя расспрашивали о гостях с поверхности каждого встречного и поперечного – якобы для собственного садистского удовольствия. Никто ничего не знал. Нам рассказывали о пленных эльфах, людях, гномах, троллях, перечисляли казненных на этой неделе и на прошлой. Нам показали список гладиаторов и приветливо пригласили посетить резервацию, чтобы мы могли присмотреть себе парочку рабов – как будто маг его уровня мог находиться в резервации!
С яйцами Адалон дело обстояло несколько лучше – имеющиеся следы вели прямиком в Дом Деспана. Во всяком случае, отец будущих серебристых драконят погиб непосредственно от руки Верховной Матроны Ардулас. Поэтому мы, стиснув зубы, продолжали изображать ревностных последователей Ллот. И когда нас, в качестве очередного жеста доброй воли, попросили разделаться с бехолдером, промышляющим в городе адамантином, я не колебалась.
Бехолдер так бехолдер. Главное, что там был Солафейн.
К сожалению, и Фаэре была там тоже.
Теперь, когда я знала, что ее пытали, я невольно сравнивала ее с Имоен – и не находила ничего общего. Их обеих целенаправленно ломали, пытаясь лишить их собственной сущности, но если Имоен просто закрылась от внешней реальности, с головой уйдя в свои воображаемые миры, то Фаэре гармонично сосуществовала с обстоятельствами, требовавшими от нее новой морали. Слушая ее циничные реплики, наблюдая, как она издевается над нижестоящими и льстиво превозносит Ллот, я приходила к выводу, что, как бы странно это не звучало, моя сестра оказалась сильнее. Где-то глубоко внутри она оставалась прежней, и самый пристальный исследователь не увидел бы в ней зла. Именно это и давало мне надежду, что однажды настоящая, живая Имоен прорвется наружу, преодолев отчуждение и страх перед миром. Что же до Фаэре, то в ней нечему было больше прорываться. В ее душе осталась только выжженная пустыня.
Труп бехолдера она забрала с собой, небрежно сообщив, что он нужен ей для некоего ритуала. Никому из нас – даже Солафейну – она не разрешила себе помочь. Так и тащила шарообразный труп по выложенной камнем улице у всех на глазах за один из мускулистых отростков, заканчивающихся реснитчатым глазом. Это выглядело дико: хрупкая красивая темнокожая девушка, с остервенением волокущая за собой еще теплое мертвое чудовище. Многоглазые отростки бехолдера подпрыгивали и звонко чавкали о мостовую. Но я не стала вмешиваться.
Что же до Солафейна, то перед битвой он обратился ко мне единственный раз – напомнить, чтобы кто-нибудь из нас случайно не задел его мечом, булавой или арбалетной стрелой, несмотря на то, что у нас за плечами была уже одна совместная победа над бехолдером, из которой он вышел целым и невредимым. Голос его был равнодушен и холоден. Все остальное время он разговаривал только с Фаэре. Поток их взаимных оскорблений был таким густым и насыщенным, что хотелось заткнуть уши.
Так было всегда, когда мы встречались на людях.
Когда же мы оставались одни…
Серебряноволосая Эйлистрэе была бы довольна.
Ему и мне, нам недолго оставалось быть вместе, и, зная о непостоянстве дроу, я сомневалась, что он захотел бы остаться рядом со мной надолго, если бы у него чудом возникла такая возможность. Наше время заканчивалось. Каждую секунду я ощущала неслышимый шелест песчинок в стеклянной колбе несуществующих часов. И он торопился, срывая с меня одежду, как торопилась и я, впервые понимая, почему дроу большую часть времени ходят по городу почти обнаженными. Считается, что это увеличивает энергообмен жриц с астральными планами. Но я думала, что в атмосфере ежедневной угрозы погибнуть им тоже не хватает времени.

Фаэре потребовала, чтобы мы с Солафейном совершили рейд в деревню свирфнеблинов, кротких подземных гномов, и убили их мэра.
Она не знала, как его зовут. Так и сказала – «мэра». Они никогда не встречались, и он ничем ее не обидел.
Однако, по ее мнению, гномы недостаточно боялись дроу.
Рейд был задуман как акция устрашения. Уму непостижимо.
По пути в Уст Нату мы уже успели побывать в этой деревушке – бедное, разоренное место. Источником дохода свирфнебллинов служила единственная, уже почти до предела истощенная шахта, и все взрослое население деревни изо всех сил старалось поддерживать ее в рабочем состоянии, но от внимательного взгляда не ускользали ни подгнившие уже местами перекрытия, ни старые проржавевшие кирки и отбойные молотки, ни черно-фиолетовые от угля и адамантина и больные от иллитиума лица шахтеров, ни тяжелый запах подземного газа, угрожающе расползавшийся по прииску из разверстой пасти забоя. Здесь почти не жгли свеч – боялись взрыва, который однажды погребет под собой деревню. Работать это не мешало: свирфнеблины, как и все обитатели Андердарка, превосходно видят в темноте, но постоянно погруженная во мглу наполовину вымершая деревня с холодными пустыми домами напоминала мне не о жилых поселениях, а о заброшенных, населенных призраками могильниках.
Неприступная каменная стена, оборонительное укрепление деревни, она же – единственное сооружение в ней, внушавшее восхищение, – то и дело озарялась вспышками от файерболлов, бросаемых друг в друга обезумевшими куо-тоа – подземными полуразумными мутантами, произошедшими от пресноводных рыб. Земля дрожала от тяжелых прыжков амберхалков. Несколько раз в год свирфнеблины подвергались карательным экспедициям из Уст Наты, методично и равнодушно вырезавшим все живое, что встречалось им на пути.
Только сумасшедший, увидев эту деревню, мог бы решить, что ее жителям не страшно.
Солафейн был возмущен заданием до глубины души. Его, командира гарнизона, опытнейшего воина, посылали воевать с беспомощными гномами ростом с ребенка. Невозможно было стерпеть такое унижение, но Фаэре, рассчитывавшая именно на это, была непреклонна. За операцию отвечает моя группа, но он идет с нами. Приказ Верховной Матроны.
Ознакомленные с новой миссией, мои товарищи не выразили никакого желания к ее исполнению.
- Я считаю, что совершенно незачем убивать гномов, - пробурчал Минск. – Они были с нами приветливы. Дали мне крошек для Бу. Зачем это нужно?
По счастью, Солафейн нас не слышал. Мы, как обычно, договорились встретиться за городскими воротами.
- Слабых врагов убивают, чтобы продемонстрировать сильным беспощадность, - продекламировала Викония. Вероятно, цитировала какой-то местный кодекс.
- Они не враги!
- Заткнись, - разобравшись с Минском в своей обычной манере, она обратилась ко мне. - Идиотское поручение. Зачем ты согласилась?
- Представила себе последствия отказа.
- И то верно, - поморщилась она. - Хотя, не стану скрывать, у меня куча идей, как провести время с большей пользой.
- Хорошо, - решилась я. – Оставайтесь здесь. Я пойду одна.
- Так-то уж и одна, - не удержалась от подколки мгновенно повеселевшая Викония.
- Еще одно слово, и я передумаю.
- Ладно уж, иди… про свирфнеблинов там не забудьте.
Мы не забыли, хотя больше всего мне хотелось плюнуть на эту бессмысленную миссию и уйти с ним немедленно куда угодно. Лучше всего – на поверхность. Летом там тепло даже на траве.
Делегацию свирфнеблинов, вызванную якобы на переговоры о размере ежесезонного откупа от дроу, мы должны были встретить у приметного камня, недалеко от входа в деревню. Мы шли медленно, ежеминутно прислушиваясь, но вокруг было тихо – только капли подземных вод тяжело струились тут и там откуда-то из-под купола ущелья.
Одной рукой Солафейн держал меч. Другой – обнимал меня за талию. Иногда он зарывался носом в мои волосы.
Через два часа мы были на месте, но у камня не было ни одной живой души.
- Может быть, они испугались? – предположила я.
- Если бы они всерьез испугались, они были бы уже здесь. Они же понимают, что в случае неявки уже вечером в деревню придет карательный отряд.
Он взмахнул мечом – лезвие со свистом рассекло воздух.
- Вон они, - его острый взгляд уже уловил приближение делегации в темноте. Факелов при них не было. - Давай покончим с этим как можно скорее.
- Погоди! Ты что, серьезно собрался их убивать?
- У нас есть выбор?
- А как она узнает?
- Ты же знаешь, в таких случаях глава Дома требует доказательств. Именное оружие или шлем, снятый с мертвеца. Мэр свирфнеблинов должен носить отличительный знак на шлеме.
- Дурацкий обычай. Мечта снайпера.
Гномы были уже совсем рядом.
- Дай мне с ним поговорить.
- Только продлишь себе мучения, - пожал плечами Солафейн, но спорить не стал.
На шлеме их лидера действительно блестело традиционное гильдейское изображение отбойного молотка. Вероятно, главный гном был одновременно и бригадиром шахтеров.
К моему ужасу, он обратился ко мне на их наречии. Вкладывая в нас знание языка дроу, Адалон не учла, что нам придется общаться с другими подземными расами.
Впрочем, непонимание на моем лице было достаточно красноречивым, и мэр свирфнеблинов исправился сам:
- Мы приветствуем вас, темные! Я думал, что все дроу знают простой язык камня, но, если нет, я буду говорить на вашем наречии. Хорошо?
Я смущенно кивнула.
- Мы хотим мира. Мы приносим вам деньги. Вы же хотите мира? Правда? – в голосе мэра звучал неприкрытый страх.
- Отдай мне свой шлем, - попросила я.
- Я не могу. Я мэр и должен носить отличительный шлем. Зачем он тебе, темная?
- Я хочу мира, но не все мои соплеменники думают так же. Я должна убить тебя и в доказательство твоей смерти принести шлем. Отдай его мне, и уйдешь живым. И больше не носи отличительных знаков. Вас в деревне не так много, чтобы жители не разобрались, кто из вас является мэром.
Мой совет он пропустил мимо ушей. Он слышал только самое страшное.
- Зачем темные хотят меня убить? – в его голосе зазвучали истерические нотки.
- Вы выказываете недостаточно страха.
- Мы? Страха? Мы боимся, мы очень боимся! Темные могут перебить нас всех! Почему вы думаете, что мы не боимся?!
- Дай мне свой шлем, - терпеливо повторила я. – И я не стану тебя убивать. Возвращайтесь в деревню и не по возможности не высовывайтесь.
- Не станешь меня убивать? – поразился он. – И ты тоже, темный воин?
Ну наконец-то.
Легкий чуть погнутый шлем с опознавательным знаком перешел в мои руки. С непокрытой головой мэр свирфнеблинов выглядел совсем уже не воинственно.
- Спасибо, темная леди! – он все еще не верил в свою удачу. – Мы будем осторожны. Мы будем молиться, чтобы боги смилостивились над нашей деревней.
- Молитесь, - согласилась я.
- Спасибо! Благодарим и тебя, темный господин! Пусть Брат-из-Глубин улыбнется вам!
Брат-из-Глубин, надо же.
Если бы все добрые пожелания сбывались, боги разных народов Фаэруна только и делали бы, что улыбались.
Не выношу чужого унижения. Подавленная стыдом и жалостью, я мечтала только о том, чтобы свирфнеблины покинули нас как можно скорее, и даже не обратила внимания, что в ходе переговоров мой спутник не вымолвил ни слова. Наконец благодарственные речи истощились, и, возглавляемые своим нерешительным мэром, гномы, пятясь и кланяясь, отступили по тропинке назад к своей несчастной деревне.
- Уфф, - выдохнула я со смешком облегчения, когда низкорослая делегация скрылась за поворотом, и триумфально подбросила шлем в воздух. – Неприятная миссия, хотя и мирная. Надеюсь, Фаэре не придет в голову требовать, чтобы в качестве свидетельства мы предоставили ей труп. Ну что? Возвращаемся в город?
Вместо ответа Солафейн медленно опустился на камень и мрачно уставился на обломок породы под моими ногами.
Он так и не убрал меч в ножны, подумала я.
- Подожди.
- Что-то случилось?
Он так долго молчал, что у меня устали ноги. Я подобрала шлем свирфнеблина и села на землю у ног своего спутника. На уровне моего лица были его колени.
Если он захочет отрубить мне голову, лучше позиции не придумаешь. Вскочить я уже не успею.
- Я не знаю, кто ты, - глухо сказал он. - Но ты не дроу. Что тебе нужно в нашем городе?
- Я…
- Я немного знал Велдрин из Чед Насада. Несколько лет назад мы встречались на рейде.
Торм всемогущий.
Тонкие, но крепкие серые шершавые нити плотно оплели мои ноги, согнутые в коленях. Оказалось, он тоже умел колдовать.
- Когда ты появилась вместо нее, я был уверен, что ты шпионка из другого Дома, затеявшая свалить Матрону Ардулас. Можно было бы арестовать тебя сразу, но я решил сперва узнать, на кого ты работаешь. Вопреки опыту Фаэре, не все говорят под пытками.
- И начал следить за мной. Тогда, когда ты пришел невидимый в «Руну»…
- Да… но ты не из другого Дома. Ты вообще не дроу. Как тебе удалось так качественно изменить внешность? Это же заклинание невероятной силы.
- Почему ты думаешь…
- Я знаю. Я спал с тобой.
Всемилостивый и справедливый.
- Это… аргумент?
- Не говори о том, чего не понимаешь.
- Так это была проверка.
- Ты ее провалила.
Несу… несущий возмездие преступившим...
- Что, так плохо?
- Нет, но ты… неважно. Ты оставила в живых Ласаонара.
- Распорядитель боев пригрозил, что отравит меня настойкой.
- Возишься с контуженной, неспособной самостоятельно зашнуровать рубашку.
- Она моя сестра, Солафейн!
- Не тронула свирфнеблинов. Не понимаешь их языка. Не знаешь, кто такая Эйлистрэе.
- Я…
- Твой вещмешок набит артефактами с поверхности.
…законы правды на небе и на земле.
Продолжать отпираться не было смысла.
- Ты эльф?
- Только наполовину, - мне показалось, что в его взгляде промелькнуло облегчение. Светлые эльфы не любят полукровок. А что представляет собой вторая половина моей крови, он уточнить не догадался.
- Ты участвуешь в войне?
- Мне нет дела до вашей войны.
- Что тебе нужно у нас?
- Я преследую врага. Он наложил на мою сестру проклятье. Отнял часть души.
И часть моей души прихватил тоже.
- Он не дроу, но он ушел к вам. Я прошла за ним через портал.
- Куда выводит портал?
- На юг ущелья. Там недалеко рынок подземных гномов.
- Меня интересует, куда выводит портал на поверхности, - холодно уточнил Солафейн.
- Использовать его для рейдов не получится. Он разрушился при переходе. Он не был рассчитан на такую большую группу, как наша.
- Я задал вопрос.
- В тюрьму для психически больных магов. Она называется Спеллхолд. Находится на острове.
- Как вы изменили внешность?
- Адалон.
- Ах, вот оно что, - по задумчивости в его голосе я поняла, что он знает о драконихе и ее потерянных яйцах куда больше, чем кажется. – Да. Я не подумал. Что ты собираешься делать?
- Что ты собираешься делать?
- Я пока не знаю, - он зажмурился и в отчаянии потер лоб. Меч остался лежать на камне. – Не знаю. Я собирался казнить тебя и был уверен, что правда о твоем присутствии в Уст Нате даст мне к тому все основания. Теперь… не знаю. Будешь здесь сидеть, пока я не решу.
Я попыталась двинуть затекшей ногой. Заколдованные нити больно впивались в кожу.
- Пока ты решишь, у меня отвалятся ноги, - разозлилась я. Вот что бывает, когда ждешь решения от того, кто привык доверять выбор Верховной Матроне. - Может, просто убьешь меня? Все лучше, чем подыхать от гангрены. Или сдай меня Дому Деспана.
- Да провались он, этот Дом Деспана, - еле слышно произнес он с ледяным бешенством. – Не сегодня-завтра мой Дом пойдет на них войной. Они давно уже… забываются.
А ведь верно, Солафейн лишь временно находится в подчинении Верховной Матроны Ардулас.
- Это перевербовка?
- Помолчи.
- Ослабь веревки.
- Помолчи, я сказал!
Я послушно замолчала, понимая, что чем дольше буду с ним спорить, тем хуже это закончится для меня. Через пятнадцать минут я уже почти не чувствовала ног, но, положа руку на сердце, это было не так уж и важно.
- О чем ты думаешь? – неожиданно спросил он. – У тебя очень выразительное лицо.
- О твоих методах расовой проверки. Как ты догадался, что я не дроу.
Он не стал делать вид, что не понял вопроса. Взглянул на меня длинно и недоверчиво:
- О боги, ну и дурь у тебя в голове!
- Надо учиться на своих ошибках.
- Не получится, - он покачал головой. – В тебе нет… если этого нет, то нет. Жажды превосходства. Стремления к власти любой ценой. Ты… не командуешь. Ты хочешь нравиться. Не так, как твоя подруга, которая использует свою внешность как оружие и презирает всех, кто ей поддается, – вот из нее получилась бы истинная дроу. Ты хочешь нравиться своими поступками. Характером. Наверно, так принято у людей.
Я не поверила своим ушам.
- И это все?!
- А что ты хотела услышать?
- Что я напрасно не изучала эротических искусств.
- Ну да, - спокойно согласился он. – И это тоже. Конечно.
Опутывавшие меня нити больше не держали мне колени, но по-прежнему опутывали лодыжки. Этот раз совсем не походил на танцы при луне. Походило бы на насилие – но он был слишком нежным, слишком отчаянным. Слишком сам нуждался в защите, чтобы нападать. Происходя от бога убийств, я легко чувствую агрессию и боль. Он не злился, и боль была не острой, несерьезной – привычная уже боль расставания.
Когда все закончилось, он, ни говоря ни слова, развязал меня, оделся, и уже через несколько минут я перестала слышать даже отзвук его шагов.

X
- Фаэре тебя вызывает, - сообщила Викония за ужином. Весь день она провела в каком-то массажном салоне – или в бане, что ли? – и я была ей благодарна уже за то, что из экономии она не потащила с собой Имоен. Теперь она сидела напротив меня, довольная, расслабленная, с блестящей от масла кожей, и аристократическими движениями нарезала на мелкие кусочки стебель какого-то местного растения, по виду разновидности спаржи. – Я могу узнать, почему шлем до сих пор у нас?
- Наша группа раскрыта.
- На чем ты прокололась?
- Ты не поверишь.
- О нет, - она скривилась и застонала сквозь зубы, обхватив руками голову. – Шар всемогущая, я так и знала! Что? Что ты сделала с ним?!
- Ничего я не делала.
- Неправда, я на то и рассчитывала, что ты ничего не будешь делать! Если бы ты была мужчиной, я бы ни за что не позволила тебе пойти с женщиной-дроу, потому что мужчина обязан демонстрировать умения и соответствовать ожиданиям, а женщина может просто лежать и командовать. Но ты… ты… Он узнал, что я Де Вир? – горячечным шепотом спросила она.
- Нет. Он решил, что ты с поверхности, как и мы все.
- Хвала Шар, - она наконец взяла себя в руки и с отвращением уставилась в тарелку. – Ладно. Что сделано, то сделано. Я надеюсь, ты убила его?
- Нет. Он отпустил меня.
- Он же нас выдаст!
- Не выдаст.
Она тяжело вздохнула и покрутила пальцем у виска.
- Ты идеалистка и идиотка. Ты книжный ребенок, понятия не имеющий о том, как устроена реальная жизнь.
- Он соучастник. Мы не убили свирфнеблинов, - ее глаза расширились. – Если он признается ей в этом, даже информация о нашей группе не искупит его вину.
Викония какое-то время переваривала новую информацию.
- Невероятно, - сказала она наконец. – Это не тот Андердарк, который я знала. Это какой-то приют Латандера для сирот погибших паладинов. Ладно. Что мы теперь будем делать?
- Что и собирались. Пойдем к Фаэре. Где она назначила встречу?
- В штаб-квартире Женского Воинского Общества. Думаешь, она отпустит нас живыми?
- Даже то, что Солафейн все знает, не меняет наших планов. Айреникуса здесь нет, это уже ясно. Но чтобы выбраться на поверхность, нам нужны драконьи яйца, которые он, по всей видимости, передал в Дом Деспана. Где они могут храниться? Только в храме, потому что он лучше всего охраняется. Значит, нам нужно попасть в храм, а для этого – заслужить благосклонность Фаэре.
- Уговорила, - Викония, не закончив ужин, поднялась из-за стола. – Я позову Минска и Имоен.
- Где они, кстати?
- По-моему, слушают рассказ об основании Уст Наты в исполнении местного барда.
- Дай барду монету и тащи их сюда.
В штаб-квартире Женского Воинского Общества, в отличие от уже хорошо знакомой мне штаб-квартиры Мужского, царили порядок и дисциплина. Никакой настойки, никаких карт. На входе вооруженная охрана из двоих жриц с пауками и импами. Нас дотошно расспросили о том, кто мы и к кому направляемся, и переписали всех четверых в толстую книгу наподобие амбарной.
Фаэре ждала нас в дальней комнате на втором этаже башни, уютно свернувшись в кресле с высокой спинкой. У ее ног, покачиваясь, дремал маленький ритуальный паук.
- Где это ты провела целый день, Велдрин? – лениво поинтересовалась она. – Ты должна была вернуться еще к обеду. Как там свирфнеблины? А, шлем… хорошо, брось его куда-нибудь. Я попрошу сделать из него светильник для каминного зала. Но я позвала вас не за этим. Садитесь.
Кроме кресла, в котором она расположилась, в комнате не было мебели, на которую можно было бы присесть, и я осталась стоять. Из нас четверых только Минск с грохотом опустился на пол. Оставалось лишь надеяться, что в общем произведенном им шуме жрица не расслышала писка Бу.
- Какой послушный, - восхитилась Фаэре, проводив великана покровительственным взглядом. – А вот мой мужчина совершенно меня не слушается. Я имею в виду Солафейна. Он ведь и тебе хамит, Велдрин?
Спокойно.
- Мы мало общаемся.
- Да ну, - она с преувеличенным удивлением всплеснула тонкими руками. – А вот мне он говорил о вас с ним совершенно другое. Так что – мне известно, кто ты и откуда, Велдрин… Ничего, если я буду продолжать звать тебя Велдрин?
Значит, он все-таки выдал меня.
Значит, выдал.
Я украдкой взглянула на Виконию – та походила на каменное изваяние.
- Следовало бы, конечно, принести вас всех в жертву Ллот, - лениво растягивая слова, сообщила Фаэре. – Но я решила дать вам шанс исправиться.
Исправиться? Жителям поверхности?!
- И даже лучше: я дам тебе возможность отомстить. Убей его. Сегодня же ночью.
- Солафейна?
- Да, да, Солафейна, - нетерпеливо подтвердила она. – Кого же еще? Он же заслуживает смерти за то, что рассказал мне о тебе? Ну, с твоей точки зрения, - она очаровательно улыбнулась. – И потом, вы вместе уже неделю. Он давно должен быть тебе надоесть. А уж как он надоел мне, знала бы ты, Велдрин, - притворно вздохнула она. – Эти его романтические нежности… В общем, я хочу, чтобы он умер, - жестко сказала она. – Я бы с удовольствием разделалась с ним сама, но это даст повод его Дому пойти на нас войной… ну ты, наверное, знаешь. А ты формально никак с нами не связана, так что тебе за это убийство ничего не будет. И потом, он с радостью впустит тебя к себе в комнату и не будет ждать атаки. Что скажешь?
- Считай, что он мертв, - тихо сказала я. - Пойдем, Минск, вставай.
- Да, Велдрин, - внезапно вспомнила Фаэре, когда мы были уже у самой двери. – Принеси мне его плащ. Люблю красивые вещи. Давно пытаюсь его заполучить, но, ты же знаешь, Солафейн такой жадный, - она скорбно вздохнула, но тут же снова повеселела. – А мертвому плащ ни к чему, правда?
- Вряд ли после нашей встречи с Солафейном этот плащ еще можно будет носить, Фаэре.
- А вы цельтесь ему в лицо, - посоветовала она. – Знаешь, почему среди охотников меткие ценятся выше, чем сильные? Меткие могут попасть зверю в глаз и убить его, не попортив шкуру. У тебя же есть арбалетчица?
Я не позволю Имоен стрелять ему в лицо.
Я должна убить его сама.
- Так что я жду свой плащ! – заключила Фаэре. – И не затягивай с этим, Велдрин. В противном случае я обижусь, а моя обида – это, как-никак, обида самой Ллот.
Ритуальный паук у ее ног угрожающе зашипел нам вслед.

XI
- Эта ужасная несправедливость должна быть наказана, - сказал Минск.
- Он предал тебя. Никакой пощады, - сказала Викония.
А Имоен, как обычно, рассеянно молчала.
- Если ты не убьешь его – я ухожу, - предупредила Викония.
Шантажировать меня что-то становится модным в Уст Нате.
- Иди, - согласилась я. – Ты в выигрышном положении. Не надо перевоплощаться обратно - ты и так дроу. Необязательно покидать Андердарк. Искать яйца Адалон. И все остальное.
- Пытаешься вызвать во мне чувство вины? Нельзя проявлять милосердие к врагам! Вспомни Йошимо!
Не проходило и дня, чтобы я не вспоминала Йошимо. Все то время, что я искала Имоен, он был рядом. А потом оказалось, что все это время он работал на Айреникуса.
Я лично вонзила меч в его черное сердце.
- Нельзя прощать предательство! Понимаешь ты?! Нельзя!
- Ллот тебе и не простила.
- Как ты можешь сравнивать?! Жизнь моего брата была на кону!
- Насколько я помню, он не был тебе родным братом.
Несколько секунд мы мерились ненавидящими взглядами.
- Хорошо, - с ожесточением кивнула она, вцепившись ногтями в край качающегося стола. Мы, как обычно, обсуждали план действий в «Руне». – Раз ты помнишь обо мне даже это, я расскажу тебе еще кое-что. Однажды я застала своего мужа со своей сестрой. Случайно. Они меня даже не заметили. Они занимались любовью, а я неслышно стояла над ними и смотрела.
- Зачем? – поразился Минск.
- Я хотела запомнить, - она не отвечала ему, она обращалась только ко мне. – И никогда не забывать. Я связала их заклятьем, и только тогда они увидели меня. Мне было нужно, чтобы они меня увидели, чтобы они знали, что умерли не в результате несчастного случая, а потому, что я так решила. Я вышла, заперла двери и окна. Я продала наших общих рабов в резервацию и купила в таверне два ящика настойки. Огромные ящики. Вот этой самой, что мы сейчас пьем. Я теперь всегда ее пью. Настойки было так много, что можно было напоить пол-Мензоберранзана. Я оставила себе только одну бутылку. Все остальное я вылила на крышу, на двери, на паклю, которой были законопачены окна. И когда настойки больше не осталось, я подожгла дом.
Имоен вздрогнула и отодвинула стакан.
- У меня еще оставалась одна бутылка, помнишь? Я сидела, пила и смотрела, как они корчатся в огне. Кровать стояла у окна. И я так и не дала им расцепиться, понимаешь? Они так и сгорели вместе. Сначала они кричали, а потом перестали. А когда пожар утих, от них остался только пепел. Невозможно было даже разобрать, где был он, а где – она.
Черные глаза сияли красным светом, словно отблеск пожара до сих пор отражался в них.
- Думаешь, я жалею? Думаешь, по ночам ко мне являются призраки и тянут ко мне обгорелые кости? Ничего подобного. Я только потому и сплю спокойно, что тогда я поступила с ними по справедливости.
Я молчала.
- Ты же слышала, что она сказала, - в ее голосе зазвенели истерические нотки. – Он до сих пор с ней. Если бы она вырвала тебе сердце, я бы поняла ее. Знаешь, что для меня самое странное в вашем перевоплощении? Что ты говоришь на моем языке. Я слышу его как свой, не как язык поверхности. А ты не такая, как мы. И никогда не будешь.
- Вот оно что. Ты просто на ее стороне.
- Я думала, что между ними все кончено!
- Ясно, - сказала я. – Ну что же. Ты сделала свой выбор, а я сделала свой. Я сделаю то, о чем она меня попросила. Убью Солафейна. Но ты с нами не идешь.
- Что?.. Почему?!
- Я не хочу, когда все закончится, получить удар в спину во имя торжества межполовой справедливости. И потом, ты же слышала – мы будем стрелять. Я из лука, Имоен из арбалета. Нас не ранят. Так что мы увидимся утром, Викония, если ты захочешь остаться.
Она в бессильной ярости грохнула стаканом по столу и убежала вверх по лестнице.
А мы – мы пошли на казнь.
В штаб-квартиру Мужского Воинского Общества нас пропустили беспрепятственно. Меня здесь уже знали в лицо.

- Убьешь меня, - сказал Солафейн.
Он был совершенно спокоен, хотя Имоен держала его на прицеле, а он уже видел, как стреляет Имоен.
- Убью, - согласилась я.
- Предсказуемо. Ну давай.
Как и большинство предателей, он и не думал оправдываться. Серые, даже сейчас сияющие глаза смотрели на меня бесстрастно и серьезно. Ему совершенно не было страшно.
- Не будешь защищаться?
- А смысл?
Торм всемогущий, он изучил меня слишком хорошо. Я ведь на самом деле собиралась его убить. Но я не могла убить безоружного.
- Плащ, - сквозь зубы приказала я, вытягивая вперед руку.
- Что?..
- Дай мне свой плащ и проваливай. Чтобы я больше никогда не видела тебя в Уст Нате.
Не сводя с меня взгляда, он развязал на горле завязки плаща. Руки у него не дрожали.
- Минск, - не знаю почему, но мне не хотелось его касаться. Великан бережно принял плащ из рук Солафейна. Кажется, он слишком серьезно отнесся к словам Фаэре о том, что мы не должна его испортить.
- И не вздумай идти к Фаэре. Это она приказала мне убить тебя.
- Я знаю.
- Так вы в сговоре? Это очередная проверка?
- Нет, Велдрин, это не проверка. Фаэре избавляется от свидетеля. Я был бы сумасшедшим, если бы отправился к ней.
- Мы его отпускаем? – уточнил Минск без особого сожаления о неудавшейся мести.
- Да. Мы его отпускаем.
Великан отошел в сторону. Солафейн шагнул к двери и исчез.
Все было кончено.
А я… я не могла двинуться с места. Не могла вернуться к Виконии. Не могла вернуться к Фаэре. Мне было незачем жить.
- Ты не взяла плащ, - растерянно сказал Минск. – Его же надо будет принести как доказательство!
Я не отвечала, и он сам бросил на мою согнутую руку полупрозрачный переливающийся плащ. Мельчайшие светящиеся паутинки играли на его поверхности, заманивая засмотревшихся в свой сумасшедший танец. Плащ был еще теплый. Он пах сандалом и немножко горьким апельсиновым цветом.
Последнее, что я услышала, падая, – как Имоен тоненько и отчаянно выкрикнула мое настоящее имя.

XII
Когда я очнулась, Имоен тихонько гладила меня по руке, сидя на краешке кровати. У нее были живые серые глаза, и она смотрела на меня с самой настоящей тревогой.
- Имоен, - тихонько позвала я.
Она взвизгнула и бросилась мне на шею:
- Ты пришла в себя! О, слава богам!
- Где мы?
- В нашей комнате в «Сломанной руне».
Она говорила звонким нормальным голосом! Она отвечала без промедления!
- Минск принес тебя сюда. Той ночью.
Наш добрый друг, кряхтя, копался в вещмешке. Через все его лицо тянулись длинные свежие царапины.
- Ты… Имоен, ты выздоровела! Ты разговариваешь!
- Я очень испугалась за тебя, - призналась она. – До того момента, как ты упала… знаешь, все вокруг было как сквозь туман. То есть я вроде бы все видела, слышала, понимала, но… не могла реагировать. Как будто на мне лежало заклятье. Я и сейчас… то есть я чувствую, что у меня нет души, что мне не хватает сил, да… Как и ты, наверное. Но я могу хотя бы выразить, что я чувствую.
- Если бы я знала, что это поможет, я бы бросилась на пику еще в Спеллхолде!
- Я думаю, тут дело не в том, ранена ты или нет. Я вдруг почувствовала, что ты решила умереть. По-настоящему. Это было так страшно… Между нами всегда была очень сильная эмоциональная связь. А потом ты… только не пугайся, хорошо? Ты превратилась в аватар Баала. В огромного демона. Должно быть, он почувствовал смерть.
- Так вот кто разукрасил Минску лицо…
- Я не сержусь, - натужно донеслось из недр вещмешка. – Бу считает, что ты не нарочно.
- Что ты там ищешь?
- Лепешку. У меня должна была остаться лепешка.
- А спуститься в таверну и купить какую-нибудь другую еду ты не хочешь?
- Какая ты умная! – восхитился Минск. – Пожалуй, так и поступлю.
- Подождите… а где Викония?
- Она ушла, - помедлив, сообщила Имоен. – Я знаю, ты расстроишься, но она сказала, раз я теперь в порядке, то она больше не должна со мной возиться. И что твоей болезни она помочь не сможет.
- Я предлагал ей стать моей ведьмой, но она все равно ушла, - расстроенно добавил Минск. – Она была… немного похожа на Дайнахейр.
На ту самую Дайнахейр, рашеменскую ведьму, которую он поклялся охранять и которую Айреникус убил на его глазах. С тех пор Минск, пытаясь восстановить свою честь и сохранить остатки рассудка, постоянно находился в поисках новой ведьмы, чтобы служить ей верой и правдой: но я не умела колдовать, а Имоен не подходила психологически – насколько я знала Минска, от ведьмы он ждал в первую очередь пинков и приказов, причем в максимально раздраженном тоне. Дайнахейр ворчала на него практически беспрерывно. С этой точки зрения Викония подходила ему идеально.
А теперь она ушла.
Что она будет делать в Андердарке, последняя из Дома Де Вир?
Когда за Минском закрылась дверь, Имоен продолжала:
- Когда ты стала демоном, я вдруг поняла, что без моей помощи ты не сможешь вернуться обратно. Мне понадобилось собрать все силы, чтобы удерживать эту связь между нами. Сконцентрироваться полностью, без остатка. И от сильного потрясения я… не знаю, как объяснить… будто бы мой разум проломился через стеклянную стену. И я победила демона, а ты… снова стала самой собой.
- Спасибо.
Она рассмеялась.
- Тебе спасибо. Не захвати тебя Баал, я бы, наверно, никогда не стала прежней. А ты совсем ничего не помнишь?
- Нет. Все, что было после ухода Солафейна – будто черный провал. Сколько я пробыла без сознания?
- Двое суток.
- Фаэре не приходила?
- Нет. Я хотела тебе сказать… мне жаль, - она снова погладила мою руку. – Мне, правда, очень жаль, что все так вышло с Солафейном. И я не могла тебя поддержать… То есть я была рядом, но словно и не была. Я чувствую… ты знаешь, я немного слышу то, что чувствуешь ты. Тебе очень тяжело. Я рада, что мы не стали его убивать. Может быть, когда-нибудь потом тебе станет легче.
- Вы сказали Виконии, что мы его не убили?
- Минск сказал. Я не успела вмешаться. Может быть, если бы она не узнала, она бы осталась?
- Ничего, - я покачала головой. – Минск поступил правильно. Не хватало нам еще начать лгать друг другу.
- Минск всегда поступает правильно! – незамедлительно донеслось от двери. Я и не заметила, как он вернулся, и только теперь почувствовала, как аппетитно пахнет еда у него на подносе. – Потому что мы герои! Минск, и Бу, и ты, и крошка Имоен!
- Что бы мы без тебя делали, - ласково улыбнулась ему моя сестра.

XIII
- Он мертв? – первым делом спросила Фаэре. Быстрым хищным движением она выхватила у Имоен плащ – я так и не смогла заставить себя снова взять его в руки. Внимательно осмотрела его и набросила на плечи, любуясь. – Да, конечно… Конечно же, он мертв. А твоя спутница, я смотрю, оправилась от контузии? А где другая?
- Я ее выгнала, - через силу выговорила я.
- Не поделили мужчину? – рассеянно предположила Фаэре. – Я рада, что Солафейн не был… единственным твоим увлечением. Что вы сделали с телом?
- Дезинтегрировали.
- Разумно, - вздохнула она. – К чему оставлять Эверхейту возможности для ведения следствия? Что ж, Велдрин. Ты оказала полезную услугу Дому Деспана, и моя мать, Верховная Матрона Ардулас, желает лично познакомиться с тобой. Тебе будет предоставлена аудиенция. По некоторым причинам, о которых тебе пока знать не положено, я нахожу это знакомство полезным для себя. Поэтому пойдем – Верховная Матрона примет тебя немедленно.
Так я впервые увидела Верховную Матрону дроу.
Сказать, что от нее исходила сила, - значит не сказать ничего. Потоки энергии медленно стекались к ней с потолка и стен храма, обволакивая ее грузное высокое тело подобно облаку или густому осеннему туману. Эта энергия была почти видима и ощутима, отталкивала взгляд и держала дистанцию, и казалось, что к Верховной Матроне невозможно даже притронуться. Не представляю себе, каким немыслимым образом она зачала своих детей.
В храме пахло кровью и амброй. Амбра – запах мести.
Узкие красные глаза с искрящимися белыми прожилками испытующе уставились на меня:
- Так ты об этой женщине говорила, Фаэре? Не вижу в ней ничего примечательного.
- Она превосходный воин, - впервые Фаэре казалась не высокомерной и всевластной, а робкой и приниженной. Ее взгляд блуждал по темной стене, украшенной орнаментом, избегая своей могущественной матери. – И она помогла нам избавиться от… ты знаешь, о ком я говорю.
- Она?! – изумилась Верховная Матрона. – Всемогущая Ллот, у покойного идиота совершенно не было вкуса! Сначала ты, маленькая дрянь, потом эта неумытая солдатка. Ты посмотри на ее плечи! Иллитиды, увидев ее, наверно, сами разбежались в ужасе.
- Она может быть полезна, - тихонько вставила Фаэре.
- Она еще должна доказать, что может быть полезна, - отрубила Ардулас. – Эй, девочка! Ты вместе с моей дочерью убила «ужасный глаз». Тебе встречались другие в округе Уст Наты?
- Только в таверне. Там держали одного для гладиаторских боев с монстрами.
- А! Про этого мне докладывали. Нет, это не то, что нужно, - тяжелая рука доверительно легла мне на плечо, и я почувствовала, как невероятная невидимая сила придавливает меня к земле. – Видишь ли, я поручила Фаэре добыть мне кровь древнейшего «ужасного глаза» для одного…мм… важного для Дома Деспана ритуала. Но моя дочь глупа и самоуверенна и она… провалила миссию.
- Контрабандист должен был быть древнейшим! – отчаянно воскликнула Фаэре. – Так докладывали шпионы! Я не знала…
- Еще одно слово, и ты окажешься в пыточной яме, - ровным глубоким голосом пообещала Матрона Ардулас. – Мне нужна кровь древнейшего из «ужасных глаз», Велдрин. Добудь мне ее. Он живет на юге ущелья в подземной норе.
По мне так весь Андердарк – сплошная подземная нора. Но я покорно склонила голову.
- Прежде чем уйдешь, зайди ко мне в штаб, - равнодушно бросила Фаэре. – Дам тебе последние инструкции. Через полчаса, Велдрин.
Она была пунктуальна – к тому времени, как мы вернулись в штаб-квартиру Женского Воинского Общества, она уже ждала нас, по своему обыкновению устроившись в кресле с ногами. Плащ Солафейна она так и не сняла. На столе рядом с креслом дымилась ароматическая палочка, окуривая помещение сладковатым терпким ароматом.
Ритуальный паук куда-то исчез. Наверно, охотился снаружи.
- Как тебе моя мать? – поинтересовалась Фаэре.
- Она сильна.
- Да, - кивнула Фаэре, соглашаясь. – Именно. Она очень сильна. Я хочу рассказать тебе, Велдрин, о том, зачем ей понадобилась кровь древнейшего из «ужасных глаз». Она готовит ритуал вызова принца демонов. Могущественнейшего из демонов Бездны. Кровь нужна для того, чтобы привлечь его внимание. Но необходима еще жертва, чтобы умилостивить его, и он выполнил бы нашу просьбу.
- Не говори, что ты предназначила меня на эту роль.
В ответ Фаэре захохотала так отчаянно, что у нее на глазах выступили слезы.
- Тебя?! Ой, умора… что ты, Велдрин! – она снова всхлипнула от накатившего смеха и утерла рукой красные глаза. – Какого бы высокого мнения ты не была о своей персоне, вряд ли ты всерьез допускаешь, что сможешь оказаться достойной принца демонов.
А кто его знает, мрачно подумала я. А ну как соблазнится душой ребенка Баала?
- Нет, конечно же, нет. Но у нас есть кое-что получше. Нам удалось раздобыть яйца серебристого дракона.
Так-таки и вам. Интересно, что Айреникус потребовал взамен.
- И вот здесь наступает твоя роль, - Фаэре предупредительно подняла вверх палец и перестала смеяться. – Дело в том, что принц демонов сможет открыть проход наружу, который охранял серебристый дракон, и перебить наших врагов с поверхности. Закончить войну сокрушительной победой. После этого Дом Деспана станет могущественнейшим из всех Домов дроу.
Она хитро прищурилась.
- Но нигде не сказано, что именно моя мать должна возглавлять такой могущественный Дом.
Ах вот как.
- Я изготовила фальшивые яйца, - продолжала Фаэре. – И копию ключа от храмовой сокровищницы – вот, возьми, - изогнутый адамантиновый ключ лег в мою руку. – Ты должна проникнуть внутрь, похитить настоящие яйца и принести их мне, а поддельные оставить там. Сокровищница находится в охраняемой комнате, так что будь очень осторожна. Когда моя мать отдаст демону фальшивку, он разгневается и убьет ее, а я предложу ему настоящие и стану Верховной Матроной. Если ты сделаешь это, я приму тебя в Дом Деспана, и ты будешь работать на меня. Ты будешь богата, Велдрин, у тебя будут рабы, мужчины, драгоценности, охрана – все, что захочешь! И тебе не нужно будет больше шпионить. А если ты откажешься…, - она возвела глаза к потолку, но тут же снова улыбнулась. – А зачем тебе, собственно, отказываться?
Наконец-то я смогла задать давно интересующий меня вопрос.
- Насколько велики драконьи яйца?
- Ах да! – она проворно вскочила с кресла и, достав из шкафчика изготовленную ей фальшивку, протянула их мне. – Чуть не забыла. Ты уж прости, Велдрин. Как подумаю о том, что уже так скоро стану Верховной Матроной…
Оказалось, что драконьи яйца величиной с небольшую дыню, и нам не придется катить их по улице у всех на глазах. Минск легко затолкал их в вещмешок, предварительно обернув спальником, чтобы не разбить.
- Мы пойдем в храм? – поинтересовался великан сразу за дверью. – Мы наконец героически добудем яйца серебристого дракона?
- Непременно, - задумчиво подтвердила я. – Вот только ума не приложу, как незаметно пробраться мимо охраны. Допустим, я смогу пройти невидимой до дверей в комнату. Ключ от сокровищницы у меня есть. А вот как открыть саму комнату? Вдруг она тоже заперта? Все, на что меня хватит, - это вышибить дверь.
- Минск может вышибить дверь! – радостно предложил мой друг. – Снести ее с петель во имя добра!
- И многочисленная храмовая охрана с удовольствием изрубит Минска на кусочки во имя зла. Не забудь, у нас больше нет лекаря.
- Перестаньте спорить, - решительно перебила Имоен. – Я пойду. С одним-то замком я уж как-нибудь справлюсь.

XIV
Пока она, одна, без всякой защиты, невидимой тенью скользила по храму Ллот, прижавшись к стене, я не находила себе места. Я гоняла Минска по делу и без дела – то за едой, которая могла пригодиться в долгом походе за кровью древнейшего «ужасного глаза», то к точильщику, то за оставленными не знаю где перчатками для стрельбы из лука. Мы посетили рыночную площадь и изучили ассортимент всех без исключения местных торговцев. Мы купили в резервации десяток рабов с оружием и тайком отпустили их куда глаза глядят. Отпущенные на волю изможденные пленники с поверхности смотрели на меня как на сумасшедшую.
Такой я и была в их глазах. Богатая свихнувшаяся дроу.
Я слишком давно не отпускала свою сестру одну. Слишком привыкла присматривать за ней.
Когда она наконец появилась, я уже подумывала купить амберхалка и изрубить его в капусту в качестве эмоциональной разрядки.
- Что это вы тут делаете? – весело поинтересовалась Имоен. – Не вздумайте, пожалуйста, приобретать это чудовище! Мы же все-таки не иллитиды!
Я схватила ее под локоть и потащила прочь от любопытных глаз.
- Ну как все прошло?
- Отлично, - она сияла, как начищенная алебарда. – Никто ничего не заметил. Смотри!
Она воровато достала из-под накидки яйца Адалон. На мой взгляд, они ничем не отличались от фальшивых.
- Убери их немедленно! – зашипела я. – Минск!
Похищенные яйца исчезли в черной пасти вещмешка.
- Куда теперь?
- Выйдем за ворота и решим. Пойдемте скорее отсюда.

Опасаясь шпионов и подземных монстров, мы устроились на совещание на том самом камне, где мы с Солафейном когда-то вели переговоры со свирфнеблинами.
Кажется, это было миллион лет назад. Но мне все еще было больно смотреть на него.
Где сейчас Солафейн? Может быть, они встретились с Виконией? Отличная вышла бы пара. Он дроу и она дроу. Оба ненавидят Ллот. И он сказал, что Викония красивая.
Да пусть хоть поженятся, лишь бы остались в живых!
- Я считаю, - важно сказал Минск. – Что мы должны немедленно идти к дракону. Пусть она выведет нас на поверхность.
- Через два часа после того, как она откроет путь на поверхность, здесь будут светлые эльфы. Сейчас и светлые, и темные используют только отдельные узкие лазейки, поэтому и ведут партизанскую войну. А вот когда Адалон откроет ворота…
- То что?
- То здесь начнется бойня с неизвестным исходом. От Уст Наты камня на камне не останется.
- Ну и пусть! Поможем светлым эльфам!
Солафейн.
- Викония.
- Да, верно, - вздохнул Минск. – Как жаль, что она ушла! Но если мы не можем открыть ворота, то что же будем делать?
- Пока что - добывать кровь древнейшего из «ужасных глаз». Готовьтесь, возможно, нам придется участвовать в этом их ритуале.
- Отдашь принцу демонов яйца серебристого дракона? – ужаснулась Имоен.
- Нет, вряд ли. Яйца придется вернуть Фаэре, а то она не допустит нас на ритуал. Но, может быть, этого демона удастся как-то переубедить? Я, в конце концов, тоже демон!
Почему-то я чувствовала, что смогу снова обернуться аватаром Баала – на этот раз по своему желанию.
Главное, чтобы Минск и Имоен при этом держались от меня подальше.
- Не надо этого делать, - вздрогнула Имоен. Она часто слышала мои невысказанные мысли.
- Без крайней необходимости – не буду. Она сказала, надо идти на юг?

Когда мы проходили мимо подземного рынка гномов около того места, куда нас вывел портал, меня окликнули.
- Эй! Эй, дроу!
По пояс заросший густыми черными волосами дуэргар обращался ко мне.
- Что тебе нужно?
- Я подумал, может быть, тебя заинтересует вот это?
Он протянул мне заляпанную кровью сиреневую накидку. Я узнала ее. Если владелец накладывал на себя заклинание невидимости, она не давала противнику разрушить иллюзию.
Имоен сдавленно вскрикнула. Это была накидка Виконии.
- Откуда она у тебя?
- Да, - удовлетворенно кивнул он. – Я не ошибся. Мы уже встречались с тобой, дроу. Только тогда ты не была…
- Говори по делу или я перережу тебе горло.
- Хорошо, хорошо. Не нервничай. С вами была девушка. Изгнанница, без отличительного знака своего Дома.
- Вы что-то знаете о ней?! – взволнованно спросила Имоен.
- Да. Я подумал, что вы будете искать ее, поэтому проследил ее путь. Ее взяли в плен иллитиды к востоку отсюда. Они были за что-то очень злы на нее.
Я даже знаю, за что. За смерть троих сородичей.
Как она там, в окружении агрессивных склизких моллюсков?
- Она жива?
- Я же сказал, она в плену. В их логове целый полк пленников. Люди, огры, гитиянки…
- А вас они почему не трогают?
- Мы мирные, - торопливо пробормотал дуэргар. – Мы очень мирные. Зачем им нас трогать?
Все ясно. Сами же и указывают иллитидам на отставших путников.
- Зачем им пленники?
- Для гладиаторских боев, - пожал он плечами.
Андердарк положительно помешался на гладиаторских боях.
- Ты знаешь, где вход в их логово?
- За умеренную плату я даже отведу вас туда.
Это было очень неприметное место, удачно выбранный проход между скалами, на который, не зная о его предназначении, никто не обратил бы внимания. А может быть, специально наложенное заклятье отвлекало внимание от входа в логово иллитидов. Я физически чувствовала, что мне не хочется, ужасно не хочется заходить в этот проход.
Дуэргар получил свою плату, оставил нам накидку и исчез. Мы переглянулись, взялись за руки и шагнули внутрь.
И в следующее мгновение на нас обрушилась тьма.