|
XV
Безумием, только безумием можно объяснить то, что мы полезли в опаснейшее место Андердарка без всякой защиты, в одной адамантиновой броне.
Теперь мы сами были пленниками. Рабами и гладиаторами. Зачарованный огр объяснил нам, что мы должны хорошо сражаться или умереть. Вдохновленная открывшейся перспективой, Имоен уже навела на него арбалет, но он расторопно запер камеру и исчез.
По счастью, в единственном поединке, в котором мы успели поучаствовать, против нас выставили только амберхалков. Это было не слишком сложно.
Когда нас снова водворили в тесную камеру, в которой мы с трудом помещались втроем, а спать могли бы только по очереди, Минск попытался вышибить дверь, но из-за тесноты он не мог как следует размахнуться, и она не поддалась. Тогда за дело взялась Имоен, но замок был магическим, и ни одна из отмычек к нему не подошла.
После получаса обсуждений мы решили попробовать открыть дверь в соседнюю камеру. Еще через двадцать минут возни, перемежаемой чертыханиями и жалобами на неподатливый замок, Имоен это удалось.
С соседями нам повезло: странные существа с других планов, с нелепо вытянутыми конусообразными головами и хриплыми голосами – гитиянки – были разумными и ненавидели иллитидов больше всего на свете. Они даже могли некоторое время удерживать иллитидов от нападения с помощью специальной медитации. Проблема была в том, что они могли или медитировать, или искать ключ к выходу. Одно из двух.
Поэтому они, поколебавшись, предложили нам сотрудничество. И когда наш надсмотрщик-огр вывел нас на арену против них, вместо того, чтобы нападать на нас, гитиянки запели свою медитативную песнь. А мы начали искать выход, пробиваясь через толпы амберхалков, иллитидов, улитаридов, оставляя за собой горы разлагающихся, воняющих падалью и болотом трупов.
Минску едва не откусил руку амберхалк. Имоен потратила все стрелы и была практически безоружна – ей оставались только заклинания, но иллитиды, как известно, к магии практически не восприимчивы. У меня постоянно болела голова – так сильно, что хотелось немедленно лечь и умереть. Один раз мне пришлось стать демоном, только чтобы открыть дверь – ни Минску, ни Имоен она не поддалась. Я заметила, что после этого Минск стал стараться держаться от меня на почтительном расстоянии.
Комнаты сменялись комнатами, уходя в перспективу причудливой вереницей. Иногда нам попадались камеры с пленниками, но Виконии нигде не было – только безумные агрессивные куо-тоа, бросавшиеся на нас, как только Имоен отпирала дверь, да измученные донельзя тени, когда-то бывшие людьми, которых невесть зачем занесло в эти проклятые места.
Через три бесконечных, полных страданий и крови, дня мы вышли к логову Главного Мозга иллитидов – уродливого мыслящего улья, контролирующего все логово и производящего на свет новых и новых моллюсков. Мы убили всех, кто там находился. Нас вело ожесточение и отчаяние. Если бы мертвый Баал мог видеть нас с Имоен, он был бы бесконечно доволен: два ребенка бога убийств, мы были в этот день сами воплощением смерти.
Лицо моей когда-то жизнерадостной сестры снова осунулось и побледнело. Она травила амберхалком ядовитыми облаками, насылала толпы сотворенных существ на улитаридов, а Главный Мозг сосредоточенно и методично, как механизм, забила посохом. Посох потом пришлось выбросить.
Логово иллитидов после этого сражения пахло так, что в него невозможно было зайти.
Освобожденные гитиянки, почувствовав, что Главный Мозг не властен над этим местом, ушли, не попрощавшись, через собственный портал.
Только когда в этом жутком месте не осталось, кроме нас, ни одной живой души, я вспомнила о маленькой комнатке с клетками из металлических листов, в каких обычно держат амберхалков. Мы торопливо вернулись туда, даже не подумав об отдыхе, и стали открывать клетки одну за другой. В одной из них действительно жил амберхалк. В другой держали сумасшедшего дуэргара, который немедленно бросился в атаку, не слушая наших торопливых объяснений, и Минску пришлось заколоть его. Из третьей на наши вовремя подставленные руки вывалилась похудевшая, с багровыми синяками на руках, с зелеными кругами под глазами, но все-таки живая Викония.
Я обнимала ее и плакала всеми накопившимися слезами – за все бесконечные убийства, за так и не пойманного Айреникуса, за проклятый Дом Деспана, за Имоен, за Йошимо, за Солафейна, за Минска и Дайнахейр. За нее саму. И она, обессилев, плакала тоже. И даже Минск прочувствованно всхлипывал взволнованным басом.
- Если тебе трудно идти, я тебя понесу, - с готовностью пророкотал он. – Я вытащу тебя отсюда, малютка Викония.
- Я смотрю, ума у тебя так и не прибавилось, громила, - улыбаясь сквозь слезы, ответила она. Поразительно, но она совсем не сердилась на него. – Я вполне способна идти сама. А если ты еще раз назовешь меня малюткой, я тебя отравлю.
Мы решили не возвращаться в Уст Нату. Нам слишком о многом нужно было поговорить. И, выбравшись из логова иллитидов, мы поставили палатку и развели костер прямо у входа.
Надеюсь, никому больше не придет в голову прийти к ним в гости.
Снова все было как тогда, до освобождения Фаэре. Мы сидели у костра и хлебали уху, и Минск негромко разговаривал с Бу, объясняя, какие мы невероятные герои.
И Имоен теперь была здорова, и никакие силы не могли заставить ее помолчать хоть пятнадцать минут.
Сначала она по просьбе Виконии вспоминала весь наш долгий путь к ее освобождению в логове иллитидов. Потом рассказывала о нашей аудиенции у Матроны Ардулас и предложении Фаэре. Потом – о том, как она подменила яйца в храмовой сокровищнице.
Яйца были торжественно извлечены из вещмешка и продемонстрированы Виконии. Она рассеянно осмотрела их, явно держа какую-то мысль про себя.
- Вообще-то я немного знаю об этом ритуале, - произнесла она задумчиво. – Подойдет кровь любого высшего создания разумной расы. Главного Мозга, например. Совершенно необязательно тащиться в логово к бехолдерам.
- Хорошая новость! Но есть еще кое-что, - сказала, наконец, Имоен, отставив тарелку с супом. – Я не хотела рассказывать, пока мы тебя не нашли, но теперь… дело в том, что, когда я находилась в храме… в общем, я побывала не только в сокровищнице. Сначала я обыскала комнату Фаэре. И кое-что нашла.
Я в изумлении вытаращила глаза. Ай да Имоен!
- Понимаешь, это было странно, - оправдываясь, добавила она, обращаясь ко мне. – Если Солафейн рассказал ей, что мы с поверхности, почему она выдала нам, что планирует натравить на светлых эльфов принца демонов? И почему предложила принять нас в Дом Деспана, чтобы ты могла «перестать шпионить»? Мне показалось, что она не догадывается, что мы не дроу. И я… решила удостовериться.
- И что дальше? – нетерпеливо спросил Минск. От охватившего его азарта он даже перестал прислушиваться к писку своего хомяка.
- И я узнала, что Солафейн нас не предавал, - звонко закончила Имоен. – Вот, глядите. Это записка от Айреникуса. Наверно, у него были на нас свои планы, и он не хотел, чтобы мы окончили свою жизнь на алтаре Ллот.
Я выхватила у нее пергамент и в неверном свете костра зачитала вслух:
- «Со дня на день к вам прибудет группа шпионов из Мензоберранзана, возглавляемая женщиной-воином. С ней будут жрица, невменяемая девушка-маг и мужчина-боец крайне низких умственных способностей. Точная легенда, под которой они прибудут, мне неизвестна. Они не имеют задания против Дома Деспана, однако в общении с ними следует соблюдать крайнюю осторожность и постараться задержать их в городе как можно дольше, обременяя мелкими поручениями и не выдавая им выходов на поверхность. Группа обладает очень высокой боеспособностью и может при известных условиях быть полезной Дому Деспана». Дата, подпись. Во имя Торма, Имоен, почему я узнаю об этом только сейчас?!
- Я же чувствую тебя, - пожала она плечами. – Ты и так все это время не верила в его виновность, и тебе не нужны были доказательства. Это – для нее.
Викония непроницаемым взглядом смотрела на пламя костра.
- Ну? Что ты молчишь? – дрожа от гордости, спросила Имоен. – Разве это не убедительно?
- Я знала, что он невиновен, - глухо выговорила Викония. – Я встретила его за воротами после того, как ушла.
Так я и знала.
- Он любит тебя.
- Что?!
- Он любит тебя, - повторила она тихо. – Во всяком случае, он так сказал, и я ему верю.
- С чего это? – вздернула бровь Имоен. Ей было обидно, что с трудом добытое доказательство оказалось ненужным.
- Он поклялся на крови, - Викония, как обычно, обращалась только ко мне. - Он… рассказал мне про Фаэре. И про тебя. Он ушел на поверхность. Предваряя твой вопрос – я не знаю, куда. Но он оставил тебе вот это.
Очередная версия драконьих яиц легла в мои ладони.
- Это снова драконьи яйца? – догадался Минск. – Он что, тоже хотел вызвать демона?
- Нет, - покачала я головой. – Он хотел, чтобы мы отдали их Фаэре. А настоящие вернули Адалон. Он с самого начала знал все, что она может придумать.
- А может быть, хотел помочь тебе в безопасности вернуться на поверхность, - предположила Имоен. – Сам бы он все равно не смог подсунуть Фаэре фальшивые яйца. Она уже давно не доверяла ему.
- Все это очень сложно, и ничего не понял, - Минск в полном отчаянии почесал бритый затылок. – Моя бедная голова раскалывается от мыслей. Объясните мне кто-нибудь по-простому, что мы будем делать завтра?
Я улыбнулась ему.
- Завтра мы выберемся на поверхность, Минск, - сказала я. – Завтра мы вернемся домой.
|
Вход
Регистрация
FAQ
Поиск
. А продолжение будет?
